Вы здесь
Реплика к событиям в Венесуэле
Похоже Н.Михалкову со всей пылкостью своей великорусской души самое время, в развитие царского иконостаса после гимна Александру III, писать кинооду Николаю Палкину. Потому что в лице нынешнего российского государя он обретает все более узнаваемые черты реинкарнации. Ибо мессианское предназначение стать столпом самой махровой реакции против всяких революций, впрочем - как и перемен, не только в своей стране, но и во всем мире, становится все масштабней и заметнее.
Иначе как расценить очередную реакцию Кремля на беспорядки в Венесуэле, выражающую попытку граждан этой страны скинуть дуру Мадуру. Причем реакция не ограничилась комментарием Пескова, осудившим «антиконституционное насилие» со стороны...американцев. Но и с завидной оперативностью выразилась в телефонной поддержке диктатора со стороны самого ВВП.
Родство почерков Ноколаши Первого и Путина еще и в том, что оба свое отвращение и лютую агрессивность к майданам, революциям мотивируют как «юристы». Что они – незаконны! Разница лишь в том, что российские цари апеллировали к «божественному праву» на престол и мракобесие. А нынешний держатель трона - на закон и Конституцию.
В сущности же сие означает одно и то же. Только в первом варианте богоносная корона означала право на любой произвол изначально. Во втором же предполагаются процедуры двух видов – либо трактовать закон, что дышло. Либо, если уж совсем он не годится, подрезать его под требуемую кальку. В обоих случаях монархи с настойчивой искренностью утверждают, что защищают законность во благо подданных, предотвращая разбой и кровопролития.
Прелесть этой логики в том, что у революции и любого протеста нет четких разграничений. И любой несанкционированный протест можно подвести под общий знаменатель с ней. И с вероятностью до ста процентов можно гарантировать, что те, кто сегодня бичуют «майданы» и дают пристанища свергнутым «законно избранным», завтра будут плодить законы, несущие смертные кары за любую критику власти. И это будет «справедливо» и «демократично», потому что – на основе законов, прошедших все формальные процедуры.
А, уж с каким стахановским темпераментом они инициируются в Думе добровольными холуями власти – этому подивятся будущие историки. Это тот редкий случай, когда ударность то и дело зашкаливает так, что даже государю становиться неловко за их чрезмерную ретивость И он вынужден по-отечески умерять их пыл. Но должен быть благодарен за это, так как на их фоне даже он выглядит «демократом».
Революция – это, безусловно, не сахар. Не приведи Господь, что говорится. Однако, осуждать, тем более – запрещать ее, все равно, что пытаться отменить грозу или резкое потепление, переть супротив урагана. Бороться с погодой, как известно, занятие, как минимум, сомнительное. И рассуждать здесь в категориях «законности» наивно и бессмысленно. Потому что революция – это и есть триумф беззакония, ставший, как правило, результатом либо плохих законов, либо издевательства над ними при их наличии. Отрицать отрицание –это значит забыть диалектику, согласно которому оно на самом деле рождает новое качество.