Общественно-политический журнал

 

«Они меня кошмарят каждый день»

Неопубликованное интервью Василия Алексаняна

 6 октября на Хованском кладбище был похоронен Василий Алексанян. На свободу после двух с половиной лет заключения он вышел в январе 2008 года под залог 50 млн рублей. В СИЗО он так и не дал показаний на Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, которых от него требовали в обмен на свободу. В те редкие моменты, когда Алексанян чувствовал себя хорошо, он рассказывал The New Times, как продолжается травля его и его близких. Он откладывал публикацию, чтобы резкостью суждений не повредить оставшимся за решеткой коллегам.

После смерти в СИЗО юриста фонда Hermitage Сергея Магнитского в обществе заговорили о состоянии тюремной медицины. В тюрьме лечат?

 Я бы хотел забыть этот кошмар. Это ад, где обычные люди приходят «на работу» и делают зло.

У них даже никаких чувств по этому поводу не возникает. Если бы после моего случая были какие-то радикальные изменения, то и Сергей Магнитский был бы жив, царствие ему небесное! Надо было всех этих людей в свое время лишить возможности делать зло. А в тюрьме вы не разберетесь никогда — там круговая порука. Они день и ночь думают, как бы от ответственности уйти. Бумажки лепят. В Матросске (СИЗО «Матросская Тишина». — The New Times) не надо камеры инспектировать, там надо просто в морг зайти и спросить: «Это кто? А это кто?» 

Живым не выпускать

Почему вас, тяжелобольного, не переводили в гражданскую больницу?

 Когда я сидел в тюрьме, ко мне приходили люди и говорили, что Сечин приказал: «Живым не выпускать!» Мне передавали такие пугалки и страшилки.

Кто? Следователи, оперативники?

Это очень сложно объяснить. В тюрьме по-разному все бывает: подсадят кого-то, он тебе чего-то шепнет, потом вдруг тебя куда-то поведут, сзади идет конвоир и чего-то в спину скажет. Все эти методы оперативной работы у них отработаны.

После освобождения вас оставили в покое?

Нет, они меня кошмарят каждый день. Это невозможно пережить. Они терроризируют людей, которые со мной работают, которые мне пытаются помочь. Я не хочу, чтобы кому-то другому было плохо. Моего водителя два раза арестовали под предлогом того, что он сбил пешехода, совершил ДТП и уехал с места аварии. А машина стояла в гараже в течение недели, и они даже не могут историю согласовать: на одном посту ДПС одно говорят, на другом — другое. Водитель звонит в истерике, я звоню адвокатам… Власти не оставляют меня в покое. Мои родители с ума сходят. Они боятся, что меня посадят снова и никогда не выпустят.


Цитата:

Передача дела Ходорковского судье Данилкину - решение Ольги Егоровой (глава Мосгорсуда), которой самой давно место на помойке, извините за резкость. Обычно этим людям обещают продвижение в Мосгорсуд. Так, например, было с судьёй Ириной Колесниковой, которая вела первый процесс Ходорковского и Лебедева. Ещё один красавец из Басманного суда уже тоже там. Простая, банальнейшая коррупция.

Продолжение кошмара

Но ведь ваше дело закрыто, почему вас не оставляют в покое?

Они кошмарят всех, кто мне помогает. Есть врач, который меня держит на плаву. Пришли даже к нему.

Они хотят, чтобы он перестал вас лечить?

Они говорят: мы его выпустили в расчете на то, что он в течение года умрет.

Прямо так и говорят?

В лицо. Проблема еще и в том, что они и меня держат на крючке: все мое имущество до сих пор арестовано, несмотря на то что дело, в рамках которого накладывался арест, прекращено. Судья сделала это специально и ничуть не скрывала зачем. Она сказала буквально следующее: «Мало ли, может к нему еще какие претензии предъявят?» С ее стороны — это очевидное преступление против правосудия. Автомобили и дом арестованы. Я не могу ими распоряжаться. Жить в доме я могу. А имущество, которое при обыске было изъято в качестве вещественных доказательств — в основном деньги, часы (то, что не имеет никакого отношения к инкриминированным мне присвоениям акций), — просто пропало из уголовного дела, хотя вещдоки должны храниться при деле и возвращаться в случае его прекращения. Попросту говоря, они банально все украли и ни на одно ходатайство о возвращении этих вещей не ответили. Когда они изъяли часы, я смеялся и спрашивал: не обвиняюсь ли я в ограблении часового магазина? Видимо, кто-то сейчас их носит — да отсохнут у них руки, прости меня Господи!

Почему вы не уезжаете за границу лечиться?

Англичане мне не дали визу. Дали идиотские объяснения: я якобы не доказал, что меня что-то крепко связывает с Россией. На моем иждивении восьмилетний ребенок, 73-летние родители. Этого разве недостаточно? Там, видимо, какие-то другие причины. Они, наверное, не хотят, чтобы я туда приехал умирать, а я умирать не собираюсь. Они мне отказали в визе еще в октябре прошлого года. Напишите: я считаю, что это позор. Мой врач живет в Лондоне, он поддерживал меня в Страсбурге на процессе. Мне нужно поехать в Лондон к нему, чтобы пройти медицинские тесты, чтобы определить дальнейшее лечение. Я с 1993 года был в Великобритании раз шестьдесят. А после того как мне выдали в прошлом году заграничный паспорт, я был за границей несколько раз, ездил по разным врачам. И я нигде не остался, ни помощи, ни политического убежища не просил. А англичане меня не пускают.

Источник


Цитата:

 

25.02.2008
 
Алексанян рассказал, что к врачам у него претензий нет, но есть к охраняющим палату сотрудникам ФСИН, которые держат его прикованным цепью к кровати. 
 
 Глава ФСИН Юрий Калинин заявил, что приковывание производится "во избежание побега в случае, если охранник на какое-то время должен покинуть свой пост" и "предусмотрено инструкциями". Начальник центра общественных связей ФСИН Александр Сидоров подтвердил слова шефа и добавил, что наручники оберегают Алексаняна не только от побега, но и от "самоубийства", а также "опасных подельников, сообщников и прочих".
 
Более того, больного приковывают к кровати так, чтобы ему было предельно комфортно — "за руку или за ногу, как он сам попросит".