Итоги украино-российских переговоров: договорились договариваться, правда, непонятно, где, когда и о чем

Первые за три года большой войны прямые переговоры между Россией и Украиной не принесли прорыва в мирном процессе. Их главным результатом стало то, что стороны договорились договариваться, правда, непонятно, где, когда и о чем.

«В целом мы удовлетворены результатом и готовы продолжать контакты», — первые строчки лаконичного заявления главы российской делегации Владимира Мединского на самом деле подвели итог стамбульских переговоров для Москвы.

Еще совсем недавно позиция Украины заключалась в том, что Киев не согласен даже обсуждать прекращение огня без надежных гарантий безопасности со стороны западных партнеров. Потом Киев заявлял, что любые украинско-российские переговоры невозможны без установления режима прекращения огня. Затем — что путь к миру могут обеспечить только прямые переговоры лидеров двух государств.

В итоге украинская и российская делегация все же оказались за столом переговоров, при этом интенсивность боевых действий остается на прежнем уровне, а встреча Владимира Путина и Владимира Зеленского все так же не просматривается на горизонте.

Прямые переговоры Украины и России разбивают фундамент под концепцией дипломатической изоляции Москвы, которую с переменным успехом, но очень последовательно лоббировал Киев на протяжении последних лет. Ведь сейчас, получается, если с Россией ведет переговоры Украина, то это не зазорно делать ни одной другой стране мира.

Несмотря на это, первый заместитель министра иностранных дел Украины Сергей Кислица назвал стамбульские переговоры «частичным успехом». Да и другие члены украинской делегации не говорили о них как о пустой трате времени или о провале.

У этого есть сразу несколько причин. Во-первых, не стоит забывать, что автор идеи о том, что именно прямые переговоры между Киевом и Москвой способны закончить украинско-российскую войну, — президент США Дональд Трамп.

Поэтому все телодвижения Киева и Москвы вокруг темы переговоров множество украинских и западных экспертов сравнивают с театром одного зрителя: обе стороны старательно пытаются убедить Трампа, что это именно они всей душой выступают за скорейшее окончание войны, а их оппоненты тормозят мирные усилия.

Вот и сейчас в Киеве прекрасно понимают, что критиковать идею Трампа — себе дороже. Трампа нужно благодарить и хвалить, его замыслам нужно отдавать должное, а расстраивает его пускай другая сторона.

Наконец, единственным зримым достижением стамбульских переговоров стала договоренность о самом масштабном с начала войны обмене пленными — тысячу на тысячу человек. Уже одно то, что тысяча украинских семей в ближайшее время могут встретить из плена своих родных, говорили украинские переговорщики, не дает никому права назвать эту встречу провальной.

«У нас история такая: хорошо, если получится обмен, нам нужно возвращать людей. В остальном — очень важно, что мир видит, что Путин специально послал слабую делегацию, специально не дал ей полномочий, специально все затягивает. Мы убеждаем мир усилить давление на Россию, и Путин сам этому помог, послав такую делегацию вместо себя», — делится своими соображениями источник в украинской власти, попросивший об анонимности.

Почему не приехал Путин?

Еще с четверга — дня, в который провести украинско-российскую встречу изначально предложил Владимир Путин, — украинская сторона давала понять, что эти переговоры обречены на провал из-за низкого уровня делегации, которую прислала в Стамбул Москва.

Действительно ли ее можно назвать, выражаясь словами Владимира Зеленского, «бутафорской», — вопрос открытый.

С одной стороны, в ней действительно не было явных политических тяжеловесов, соответствующих уровню прибывших в Турцию вместе с Зеленским министра иностранных дел, министра обороны и руководителя главной спецслужбы страны.

С другой, Владимир Мединский входит в число людей, посодействоваших формированию у Владимира Путина стойкого убеждения в том, что Украина — страна, не имеющая право на существование. По слухам, именно он помогал российскому президенту писать известную статью об Украине и России, ставшую впоследствии идеологическим обоснованием большой войны.

Другой член российской делегации, Игорь Костюков — даром что не самое публичное лицо в России, но вообще-то глава российской военной разведки, того самого ГРУ. А замглавы МИД Михаил Галузин отвечает в своем ведомстве за страны СНГ, то есть, по идее, профильно занимается Украиной, и, к тому же, по некоторым данным, близок к главе администрации президента России Антону Вайно.

То есть называть этих людей «техническим персоналом», как это поспешили сделать некоторые украинские и западные комментаторы, думается, все-таки не очень корректно.

К тому же, можно возразить критикам состава российской делегации, на недавних американо-российских переговорах в Саудовской Аравии Москву представляли вполне влиятельные и статусные Сергей Лавров и Юрий Ушаков, но это, кажется, не сделало ту встречу более результативной.

Другое дело, что сложно оппонировать тезису Владимира Зеленского и его соратников о том, что единственным человеком в России, который может принимать стратегические решения относительно войны против Украины, является сам Владимир Путин. Однако его приезд в Стамбул изначально виделся маловероятным.

Во-первых, сложно представить себе, что Путин без сверхкрайней необходимости летит на встречу с человеком, олицетворяющим фиаско «второй армии мира» в Украине, с человеком, которого до последнего времени российский лидер называл нелегитимным главой Украины.

Во-вторых, — и это объяснение можно встретить в российских СМИ, — сам политический стиль Путина подразумевает, что он избегает импровизаций и неожиданностей. Его визиты на важные переговоры всегда предваряются затяжной подготовительной работой, а обсуждать принципиальные договоренности на ходу он просто не видит смысла.

Наконец, Владимир Путин наверняка прекрасно осознавал, что на первой же минуте стамбульской встречи он услышит от Владимира Зеленского предложение, а то и ультиматум о прекращении огня на тридцать дней. Прекращать боевые действия без предварительных условий Путин не хочет и не делает из этого секрета, но выглядеть в глазах всего мира человеком, который мог одним словом остановить смерти и разрушения, но не пошел на это по сложно объяснимым причинам, он тоже не хотел. Поэтому — проигнорировал предложение о встрече со стороны Зеленского.

Почему не получилось договориться?

Главный ключ к пониманию того, почему стамбульские переговоры не закончились прорывом, — это отличия в ожиданиях сторон от этой встречи.

Темой номер один для украинской делегации в Стамбуле было обсуждение условий и реализации режима прекращения огня минимум на тридцатидневный срок. По словам представителей украинской стороны, если бы пушки затихли, это создало бы подходящую атмосферу для дальнейших переговоров о более устойчивом мире.

Россия же, заявляли ее представители, настаивала на обсуждении «первопричин украинского конфликта». Согласно самой распространенной интерпретации, такими первопричинами является то, что в стремлении Украины к независимости Россия усматривает «разрушение единого духовного пространства бывшего Советского Союза и Российской империи», а также козни Запада с целью нанесения России стратегического поражения.

На любое прекращение огня Москва согласна только после устранения этих самых первопричин.

Разумеется, с такими предпосылками сложно было ожидать, что переговоры принесут значимое продвижение на пути к миру.

Так оно и случилось. Тон переговорам задало то, что встреча украинской и российской делегаций началась без рукопожатий. Участникам переговоров было сложно найти общий язык — в прямом смысле этого слова: за переговорным столом украинские и российские делегации общались через переводчика.

Формально дверь для дальнейшего движения к миру не закрыта: по словам Владимира Мединского, к следующей встрече украинская и российская делегации «представят свое видение возможного будущего прекращения огня, пропишут это в деталях», а затем, следует понимать, последует обсуждение этого видения.

Впрочем, было бы наивным полагать, что само наличие конкретных мирных планов значимо ускорит мирный процесс: Украина и Россия имеют опыт семилетнего обсуждения конкретного алгоритма окончания военных действий, согласованного на самом высоком политическом уровне. Конечно, говорить о том, что стамбульский процесс может превратиться в некое подобие минского процесса, только под аккомпанемент полноценной войны в горячей фазе, рано, но задуматься о такой перспективе тоже стоит.

Это продолжение Стамбула-2022?

Еще одно фундаментальное расхождение между представителями Киева и Москвы касалось того, чем в сущности являются нынешние переговоры.

Для Москвы это прямое продолжение переговорного процесса, начатого весной 2022 года — и той же весной прерванного. Владимир Путин неоднократно заявлял, что новый мирный процесс возможен только в виде возвращение к некоему документу, «парафированному» тогда, в 2022 году, в Стамбуле украинской делегацией. В этом отношении даже назначение главой российской делегации для Стамбула-2025 Владимира Мединского, который занимал этот пост три года назад, — шаг во многом символичный.

Проблема в том, что украинская сторона заявляет, что ее представители никаких документов в 2022 году не парафировали. Более того, тот переговорный процесс в украинской историографии трактуется как попытка Москвы навязать Киеву обсуждение условий капитуляции Украины: именно так в Киеве расценивают требования России ограничить численный состав и номенклатуру вооружений украинской армии, отказаться от военного сотрудничества с западными партнерами и от намерения вступить в НАТО. Соответственно, возвращаться к тем переговорам у Киева нет ни малейшего желания.

Вот и получается ситуация: Украина говорит, что дважды в один Стамбул не войти, и переговоры должны начинаться с чистого листа. Россия — что с момента окончания разговоров 2022 года, но «с учетом реалий на земле».

«Реалии на земле» — это, по-видимому, «включение» Россией в свой состав четырех украинских областей, ни одну из которых российская армия не контролирует полностью, зато теперь требует вывести с территории этих регионов украинские войска.

Но это еще не все. Если верить утечкам в СМИ, в ходе нынешних переговоров Россия выдвинула новые условия для начала полноценного мирного процесса: угрожала захватить Харьков, требовала создать «зону безопасности» в Сумской области и наконец устами Владимира Мединского напоминала, что в свое время Россия воевала со Швецией 21 год, и вопрошала: а сколько, мол, готовы воевать вы, украинцы?

Би-би-си не удалось подтвердить, что такие угрозы действительно прозвучали в ходе переговорного процесса. Однако пример 21-летней войны со Швецией в качестве аргумента тезиса о готовности России воевать очень долгое время Владимир Мединский привел во время интервью ВГТРК уже после окончания переговоров.

Украинская делегация, по видимому, относится к такой риторике оппонентов сдержанно.

«Я не могу раскрывать содержание переговоров, это было бы некорректно. Могу только подтвердить, что (в ходе переговоров от россиян) прозвучал ряд требований, которые мы считаем неприемлемыми. Мы к этому готовились, мы знали, что так будет, поэтому украинская делегация выдерживала очень спокойный тон и спокойно защищала свою линию, высказывала свою позицию. Мы считаем, что украинская делегация сделала это достаточно эффективно и результативно», — заявил журналистам представитель украинского МИД Георгий Тихий.

Что будет дальше?

Формально — стороны договорились, что переговоры между Украиной и Россией будут продолжаться. Другое дело, что российская сторона, похоже, хотела бы уводить дискуссию в сторону обсуждения не то пресловутых «первопричин конфликта», не то технических деталей того, как должно выглядеть перемирие без, собственно, его реализации. Украина же настроена настаивать на прямой встрече Владимира Зеленского с Владимиром Путиным, очевидно, в расчете на то, что лидеры, играющие ключевую роль в политических системах своих стран, смогут прийти к принципиальной договоренности о прекращении огня.

Повлиять на нынешнюю диспозицию могут как минимум два фактора.

Прежде всего, это угроза ужесточения санкций против России, прозвучавшая от лидеров Великобритании, Германии, Польши и Франции по результатам их визита в Киев в минувшие выходные: именно она запустила процесс, который в результате привел к нынешним стамбульским переговорам.

Киев выступает за то, чтобы санкционное давление на Москву усиливалось безотносительно начавшегося стамбульского процесса.

По факту Путин не выполнил условие европейцев, отказавшись от тридцатидневного перемирия. Но реализуют ли они свою угрозу, вопрос открытый. И ответ на него напрямую зависит от позиции президента США Дональда Трампа. И его реакция на стамбульские переговоры — это второй фактор, который может сдвинуть ситуацию с мертвой точки.

Ведь это Трампу в день, когда была озвучена угроза усиленных санкций против России, звонили европейские лидеры. И это его позиция стала настоящей причиной, по которой Зеленский вообще решил ответить согласием на призыв Путина к прямым переговорам и приехал в Турцию лично, а затем отправил в Стамбул часть украинской делегации.

Пока что позиция Трампа оставляет немало вопросов. Политик, который долго выступал за прямые переговоры Украины и России, теперь утверждает, что без его личного участия в процессе ничего достичь не удастся. И в то же время фактически отказывается от визита в Стамбул, который теоретически мог бы заставить Владимира Путина выдвинуться туда же.

Последние новости на этом фронте: Дональд Трамп не исключил, что уже в ближайшее время созвонится по украинскому вопросу с Владимиром Путиным. С другой стороны, в пятницу он провел другой телефонный разговор — с Владимиром Зеленским, Эммануэлем Макроном, Фридрихом Мерцем, Киром Стармером и Дональдом Туском.

Вероятнее всего, развитие ситуации вокруг украинско-российских переговоров и шире, вокруг развязанной Россией войны, напрямую зависит от того, какой из этих звонков произвел или произведет на Дональда Трампа большее впечатление.

Святослав Хоменко

Как сообщают источники издания Bloomberg, на переговорах в Стамбуле 16 мая российская делегация выдвинула несколько условий для прекращения огня.

Согласно Bloomberg, Москва требует от Киева следующее:

• Нейтральный статус Украины. На ее территории не должны находиться иностранные войска или оружие массового уничтожения;
• Отказ от требований военных репараций от России;
• Аннексированный Крым, а также регионы, которые частично оккупирует Москва, должны быть признаны российскими на международном уровне;
• Украина должна будет вывести войска с этих территорий.

Как отмечает Bloomberg, все эти требования противоречат условиям США.

Кроме того, несколько европейских чиновников рассказали изданию на условиях анонимности, что они «разочарованы и озадачены» постоянными увиливаниями Дональда Трампа по отношению к России.

Они ожидают от президента США решительных мер и надеются, что события этой недели продемонстрируют Трампу, что Москва несерьезно относится к переговорам.