Общественно-политический журнал

 

Суверенная демократия в словах и реалиях

Слово «демократия» одно из немногих, которое прикипела с греческой кальки почти во всех языках европейского происхождения. Будь то английский (democracy}, французский (la democratie), болгарский (демокрация), венгерский (democracia), португальский (democracia), шведский (demokrati) или корсиканский (democrazia)... В общем, куда ни сунься – всюду «демос» и «кратия». То есть признание, что  в основе термина - власть народа, народовластие.

Зато, когда возникает вопрос, а как выглядит эта власть, какова ее конструкция и нравы – сразу возникает редкостный по масштабам и головной боли сумбур.  Кошмар разнообразия суждений и идейных догм, совершенно не сводимый под общую крышу.

Причем масштаб хаоса только разрастается. И если к концу 19 века с определением этого понятия в словарях и энциклопедиях как-то более менее справлялись, то к концу 20 столетия оно растеклось как манная каша. Ибо на протяжении столетия его классические признаки все больше размывались по мере расползания по планете географии стран, претендующих называться  демократическими. То есть обладающих набором таких институтов и признаков, как многопартийность, парламент, прописанное в законах разделение властей, свобода слова и т.п. И если в начале века их легко было перечислить.  И в основном они ограничивалось пространствами Европы, Сев. Америки да  Австралии. То к концу его эти формальные фишки где-только не появились: и в Азии, и в Латинской Америке, и Африке. И даже на далеких экзотических островах вроде Багамских или Маршалловых.

Правда, столь пышный расцвет «демократии» на планете породил такое разнообразие ее пород, что принудил политологов заняться их изучением и классификацией. К основному термину появились разнообразные приставки, вроде : имитационная, управляемая, нелиберальная и т.д. В конце концов для таких «нетрадиционных» разновидностей была заведена "общая папка" с грифом «гибридные».

Не осталась в стороне от такого процесса обогащения понятия и Россия.

Суверенная демократия по-сурковски

У  слогана «суверенная демократия» (дальше будет СуД) есть автор. Имя его – Сурков Вячеслав Юрьевич. Согласно Википедии, временем творческого производства считаются 2005-2006 годы. Ну, а  сдачу товара обычно связывают с ноябрем 2006, когда в журнале «Эксперт» появилась его статья под заголовком «Национализация будущего».

В тот момент ее автор занимал должность вице-главы администрации президента, курировавший вопросы внешней политики. И судя по тексту статьи, с которой я ознакомился, явно претендовал на роль не просто советника или помощника, но – берем выше – на роль Главного идеолога режима, более менее уже устаканившегося за пять лет правления Владимира Владимировича.

Ибо в ней в достаточно деловой и лаконичной форме изложен  некий концепт видения курса своего хозяина. И у этого намерения просматриваются два начала: позитивное оправдание (на языке психологии – рационализация) того, как  правит новоиспеченный лидер. И одновременно стремление обратить его внимание, убедить, внушить, как следует ему себя позиционировать.

Под первую задачу работает примерно треть текста, в котором доказывается, что российский вариант демократии никак не может соответствовать западным лекалам по меньшей мере в силу двух причин. Во-первых, потому что она еще очень молода – «фактически ровесница века, свежий продукт трагической трансформации через царизм, социализм, олигархию».

А, во-вторых, стоит ли вообще что-то брать за образец, которого нет в природе. Ибо демократия - это процесс, который развивается в пространстве и времени. Поэтому вообще  не нуждается в определениях – «она либо наличествует, либо нет».

Само определение СуД, которое жирным шрифтом красуется в начале статьи, звучит так: «это образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всём её многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, её образующими».

К этому можно добавить еще одну цитату: «концепция суверенной демократии претендует на выражение силы и достоинства российского народа через развитие гражданского общества, надежного государства, конкурентоспособной экономики и эффективного механизма влияния на мировые события».

Присмотревшись, нетрудно заметить, что в содержательном плане в данном ноу-хау акцентируется лишь один момент - право на особое мнение. Все остальное – обычная общая трепотня о стремлении ко всему хорошему.

Да и в расшифровках текста львиная доля энергии сосредоточена на том, чтоб убедить, будто суверенность – это не нонсенс, не глупость изоляции в эпоху глобализации. А совершенно естественный инстинкт любой страны. Ведь  ни одно уважающее себя государство на практике не отказывается от национального законодательства, экономики, армии и т.д.  Даже  ЕС – это ассоциация суверенитетов.

Единственная, пожалуй, содержательная идея в определении СуД у Суркова – это адресуемая и приписываемая Путину миссия «сбережения народа». Трудно сказать, каким зрением и в чем Сурков это увидел у своего босса, но именно такое благородное намерение он приписал ему и воспел как самую главную ценность для страны, в которой человеческая жизнь традиционно гроша ломанного не стоила:

«Сбережение народа может стать целью и средством обновления. Программой гуманизации политической системы, социальных отношений, бытовой культуры. Навыком бережного подхода к достоинству, здоровью, имуществу, мнению каждого человека».

Именно эту ценность он противопоставляет стандартному западному набору. И на фоне ее лишь слабым рефреном прозвучали такие две задачи, как обуздание аппетитов олигархов и борьба с бюрократией, а также с сепаратизмом и великодержавным национализмом.

Примечательно, что в концепте СуД  нет ни критического анализа реальной деятельности демократических структур, ни форм проявления т.н. «общественной активности», ни каких-либо пожеланий или предложений по их совершенствованию.

СуД по-путински

Не берусь судить наверняка, насколько согласована сурковская концепция СуД лично с Путиным. И что в нем превалировало: предварительное ознакомление в той или иной форме? Или честолюбивое навязывание своего собственного видения, дающее приятное ощущение себя не просто в качестве холуя. Но и государева человека, служащего не из корысти ради, а из убеждений и общественного долга. И потому позволяющего себе полет мысли без боязни не то ляпнуть, поскольку есть ощущение отношений не просто раба и хозяина, а единоверцев и единомышленников.

А вот о реакции Господаря Путина судить можно. Потому что для этого вовсе не обязательно проникать в его голову – достаточно видеть динамику и логику его действий - Realpolitik, которая на виду. И она служит куда более веским аргументами и доказательствами, чем тайные помыслы потемок чужой души.

Судя по ней, СуД по-путински вполне поддается реконструкции. Начнем с того, что доподлинно известно его понимание демократии. Оно крайне примитивно. Самое простое, расхожее: демократия - это воля большинства. Что в нем – ограниченность или сознательная демагогия? Неважно. Главное, что это он говорит публично. Причем убедительно искренне.

Из этого тезиса прямо и логично вытекает вывод, который также – прямо или косвенно - транслирует ВВП: раз это так, то демократией можно считать любой строй и жизненный уклад, который нравится основной, численно преобладающей массе населения. Да хоть феодализм, хоть фашизм! Не говоря уже просто об авторитарном режиме.

И это легко проверяется через выборы. А, следовательно, необходимы такие  инструменты волеизъявления масс, как парламентаризм – многопартийность, выборы, парламент. Насколько все это будет побрякушечно – другой вопрос. Но формально весь спектр демократических институтов, сложившихся на Западе, должен существовать.

Более того, Путин с педантизмом юриста как святую корову чтит и такую важнейшую демократическую ценность, как примат права перед своеволием и самодурством правителя. Ведь он любое свое действие освящает законом, которые сочиняются услужливыми холуями с такой скоростью, когда он еще и подумать как следует не успел - лишь намекнул. Благо Дума, «которая не для того, чтобы думать», их штампует как пресс на автоматическом конвейере.

Что касается внешнего взгляда со стороны СуД, то и здесь настроения широкого народного большинства вполне укладывается в умеренный ура-патриотизм с модной нынче ненавистью к Америке и погружением в героическое прошлое с его георгиевскими лентами и Днем Победы. Это тоже нравится и подхватывается широкими народными, создавая лирическую основу для любви к вождю и ощущения национального единения. И, конечно же, обеспечивают столь убедительные проценты на выборах своей персоны, что уйти на отдых «не позволяет совесть».

Так что если исходить из постулата, какой народ – такая и власть, который я вполне разделяю, то приходится признавать, что и по процедурам учреждения власти, и по массовости одобрямс своих действий, Путин и  формально, и морально легитимен и прав. Причем настолько, что может вполне убедить себя в народной любви и своем мессианском предназначении.

Но если это так, то что же это российская СуД по меркам  политологии? Как это чудо-юдо трактуется и именуется?

СуД по-шульмановски

Объяснения эти в концентрированной и популярном изложении нашел в сборнике статей Екатерины Шульман. Ее  трактовка показалось содержательной и интересной, постараюсь ее кратко изложить.

Первое: российский режим в основе своей - авторитарный. В отличии от тоталитарного, который мобилизует население под ту или иную цель – будь то «расширение жизненного пространства» или «строительство коммунизма», он поощряет в людях пассивность, превращая их из граждан просто в обывателей, в население. Если в первом случае все должны шагать в ногу, то во втором – в частности, в российском, сидеть по домам. И не высовывать носа даже с целью протопать с вполне лояльными лозунгами. Авторитарный режим не любит, не приемлет никакого спонтанного шума.

Такие режимы  обычно заводятся в странах, живущих на подножном корму богатых недр. Те, для которых политологи придумали  термин «петрогосударства» (от англ. «нефть»). Ресурсы, дарованные Богом, позволяют из властной верхушке жить и богатеть  за счет ренты, неохотно и лишь в формате крайней необходимости делясь крохами и с остальным населением.

Такая лафа освобождает власть от необходимости тратить энергию на управление. То есть на реформы и планы будущего. А вся идеология строится исключительно на обращении к прошлому, в котором черпаются и слава, и сентименты. В российском варианте таковыми являются такие фетиши, как Победа, Сталин, Гагарин. И ностальгия по Совкам. Причем, если первые поддерживаются и всячески насаждаются, то на  синдром тоски по социализму просто закрываю глаза.

Современный авторитаризм, как правило, обретает черты гибридной демократии,  маскирует себя декорациями под институты, формально копирующие демократическое устройство. В том числе и оппозицию, которая никому не оппонирует, и свободу слова, которая представлена несколькими бантиками на стволах тяжелой артиллерии пропаганды.

Для характеристики такого режима важно и то, что в состоянии папье-маше существует не только демократический фасад, но накладной характер имеет и диктатура. Современный авторитаризм вынужден сильно смягчать характер насилия и репрессий, сводя ее лишь к испугательной роли, поскольку массовый террор сталинского пошива возможен лишь при соучастии населения. А оно в нынешнюю гуманистическую эпоху к этому не готово.

А, главное, в российском варианте в этом нет и необходимости. Просто потому, что у власти и населения разные, но вполне совместимые, параллельно вполне уживающиеся цели. У власти – сласть обогащения с обеспечением его непрерывности. У населения - желание, чтоб его не отвлекали, не мешали заниматься своим мелким бизнесом и личной жизнью. Это тот случай, когда единственным реальным мотивом взаимоотношений является принцип: мы не трогаем вас, вы - нас. Характерно, что путинская пропаганда никого не мобилизует, а лишь объединяет по принципу пассивности.

В общем, в основе такого сосуществования – апофигейство друг к другу. Если власть и проявляет агрессивность, то в основном по отношению к маргинальному «либерастному» меньшинству. Оно раздражает тем, что, будучи непопулярным в народе и по существу варящемся в собственном соку, оно создает шум, привлекающий внимание извне.

Впрочем, и здесь власть питает злость, порождаемая избыточными опасениями. На самом деле, в их основе беспокойство, рождаемое отсутствием опоры. Ибо пассивное большинство готово все «одобрять», но совершенно не расположено оказывать реальную поддержку каким-либо активным действием: ленится ходить на выборы, не хочет записываться в добровольцы в случае агрессивного шоу, не ходит на провоенные митинги и т.д. По мнению Шульман, поэтому Путин и не решается на большую войну. И его агрессивность ограничивается ролью тролля.

Однако, думаю, тут не все так просто и безопасно. Во-первых, любая, даже троллерная войнушка чревата опасности вспыхнуть и разгореться до масштабов пожарища. А, во-вторых,  в чем уверенность, будто широкие народные, разогреваемые ежедневно истериями градуса киселевых-соловьевых, не войдут в раж. И свои «комплексы неполноценности» не капитализируют в вызов, в социальный заказ своему лидеру? В конце концов, вполне возможно, что обыватель и не пойдет в ополченцы. Но для войны есть армия и генералы, которым захочется размяться.

Резюмируя и исходя из примата воли народа перед самодурством власти, в плане прогноза здесь можно уповать лишь на то, что основой вырождения авторитаризма, определяющим сроки его долголетия, становится утрата обратной связи между обывателем и вождем. Пафосно выражаясь, когда сердце диктатора перестает биться в унисон с народным, распознавать или угадывать его ритм. А это неизбежно произойдет рано или поздно в силу многих причин – начиная с образования непробиваемого панциря дезинформации, которым его накрывает окружение, и заканчивая старческой его деградацией.

Только вот попробуй - угадай, как скоро это наступит. 

Владимир Скрипов