«В Москве были уверены, что следы никто не обнаружит»

Один из создателей «Новичка» о том, кто именно стоит за покушением в Солсбери

О том, как британским следователям удалось установить, какое именно вещество было использовано для отравления бывшего полковника ГРУ Сергея Скрипаля, и почему российские официальные лица постоянно требуют от Лондона «действовать в строгом соответствии с Конвенцией о запрещении химического оружия», рассказал специалист в области химического оружия, ученый Вил МИРЗАЯНОВ.

Вил Мирзаянов: Для того, чтобы установить, какой «препарат» был использован в данном случае, вам необходимо иметь доступ к мощному масс-спектрометру высокого разрешения, в «библиотеке» которого находятся спектры всех известных на сегодня соединений. Взятая проба сравнивается с уже известными, и компьютер указывает спектр с 96-процентной вероятностью. То есть ошибки здесь быть не может.

Это обычные процедуры. Можно взять кровь, мочу, экстрагировать образец из одежды с помощью растворителей. Есть множество способов.

Англичане вполне могли синтезировать его на основе тех формул, которые я опубликовал в своей книге, вышедшей в свет в 2008 году (State Secrets: An Insider's Chronicle of the Russian Chemical Weapons Program Secrets). Каждая страна самостоятельно заботится о своей безопасности, и в рамках изучения возможных угроз можно было создать образец.

Так что опытные образцы могли быть у многих стран, но производство было отлажено только в СССР и России.

Полностью. Я подозревал, что что-то подобное (покушению на С.Скрипаля) может случиться, и поэтому очень давно, начиная с 1992 года, добивался включения «Новичка» в список официально запрещенных химических соединений. Но это может сделать только Организация по запрещению химического оружия (ОЗХО), согласовав такое решение со всеми странами-участницами конвенции.

После того, как моя книга была опубликована, эта проблема обсуждалась на одном из заседаний в штаб-квартире ОЗХО, и, насколько мне известно, никакого решения принято не было.

ОЗХО как раз в рамках этой Конвенции может работать только с веществами, которые находятся в списке запрещенных. «Новичка» в этом списке нет, и, стало быть, штаб-квартира этой организации не располагает методиками по распознаванию «препарата».

 Усовершенствовать, разумеется, могли, но «скелет» препарата остается неизменным. «Новичок» отличается от всех без исключения нервно-паралитических газов тем, что в его основе находится связь фосфора и азота. Все остальные отравляющие вещества такой связи не имеют, так что «Новичок» представляет собой принципиально новый класс соединений.

 В советское время мы всегда работали вместе с КГБ. Когда Маркова (болгарский писатель Георгий Марков, убит в Лондоне в 1978 году) убили, то в нападении был использован рицин, полученный в нашей лаборатории. Но орудиями убийства мы не занимались, для этого у КГБ была своя собственная лаборатория.

 Это пустая болтовня. Советский Союз развалился 27 лет назад, и если где-то в республиках и был чистый «Новичок», он уже давно разложился, и не годится в качестве оружия.

Любое химическое отравляющее вещество разлагается, и не существует соединения, которое сохраняло бы свои свойства в течении длительного времени. В первый год теряется 2 процента, во второй – 3, а образующиеся продукты разложения ускоряют процесс распада. Именно поэтому хранение и утилизация отравляющих веществ – это большая проблема, которая, к тому же, обходится дороже, чем производство.

 Да. Именно из-за сложностей в хранении и утилизации сейчас никто не будет производить так называемый «конечный продукт». Будут производить компоненты, относительно безвредные по отдельности «составные части», которые соединяются непосредственно перед применением.

 Да. Например, одновременно с разработкой перспективного вещества, когда уже проходят поэтапные испытания, разрабатывается сельскохозяйственный пестицид, по своим характеристикам в основном повторяющий это вещество. То есть, производство так называемых «полупродуктов», которые являются компонентами бинарного оружия, может вестись вполне официально. На каком-то предприятии могут выполнять план по производству пестицидов, даже не подозревая, что на самом деле производят химическое оружие.

 Это не очень сложно. Нужны две стеклянные ампулы, какой-либо агент для создания высокого давления, например – легкий летучий бензин. Ампулы перед применением нужно разбить, а смешавшиеся вещества дадут нужную смесь. Затем, в качестве аэрозоля, ее можно распылить. Но это очень грубый вариант, и я уверен, что в ФСБ могли придумать более изощренный способ.

 Я так не думаю. Это действительно демонстративная расправа, но на мой взгляд, в Москве были уверены, что следы вещества никто не обнаружит. Этого «препарата» официально не существует, он не упоминается ни в одном из списков Организации по запрещению химического оружия. Почти 30 лет никто не занимался его разработкой. Для меня очевидно, что в Москве рассчитывали на то, что их никто не поймает.

 Я не знаю, видели ли в ФСБ мою книгу. Возможно, в одном из управлений ее прочитали, а в другом, которое готовило покушение, об этом ничего не слышали.

 Нет, ко мне никто не обращался, кроме журналистов.

Кирилл Белянинов

История яда

О существовании отравляющего вещества под кодовым названием “Новичок” Вил Мирзаянов, советский и российский химик, более 30 лет проработавший в Государственном научно-исследовательском институте органической химии и технологии (ГосНИИОХТ) на шоссе Энтузиастов в Москве, рассказал в сентябре 1992 года. Практически одновременно вышли статья “Отравленная политика” в газете “Московские новости” и заметка в американском издании The Baltimore Sun под названием “Бывший советский ученый утверждает, что режим Горбачева создал в 1991 году новый нервно-паралитический газ”.

Мирзаянов вместе с химиком и экологическим активистом, автором многих материалов о советском химическом и биологическом оружии Львом Федоровым пришли в корреспондентский пункт The Baltimore Sun в Москве и рассказали корреспонденту Уиллу Ингланду о запланированной публикации в “Московских новостях” – они решили, что параллельная публикация в западном издании сможет их до некоторой степени обезопасить.

В июне 1990 года президент СССР Михаил Горбачев и президент США Джордж Буш-старший подписали соглашение, согласно которому обе страны прекращали производство нового химического оружия и приступали к уничтожению накопленных запасов. Однако, рассказал Вил Мирзаянов, этот документ (на тот момент, впрочем, еще не ратифицированный) не остановил разработку. В рамках серии “Новичок” новые версии особо опасного нервно-паралитического агента, до 10 раз более токсичного, чем VX-газ, создавались в НИИОХТ и в 1991 году. Более того, в апреле 1991 года руководители проекта – директор института и два армейских куратора – были награждены за успешные работы по созданию химического оружия орденами Ленина указом Михаила Горбачева.

Позже Ингланд вспоминал, что западные эксперты, с которыми он советовался перед публикацией материала, отнеслись к заявлениям Мирзаянова о существовании “Новичка” с большим скепсисом. Впрочем, за месяц американский корреспондент смог подготовить более основательный материал, для которого поговорил с другими людьми, связанными с программой разработки советского химического оружия, в частности с Эдуардом Саркисяном, участвовавшим в организации испытаний "Новичка" на лабораторных животных. Позже журналисту удалось встретиться с Андреем Железняковым – сотрудником того же НИИОХТ, который лично подвергся воздействию “Новичка”.

Отравление веществом А-232 (или “Новичок-5”) случилось в 1987 году из-за поломки вентилятора. Железняков почувствовал тошноту, у него начались яркие галлюцинации. Потерявшего сознание ученого срочно доставили в Институт скорой помощи имени Склифосовского. Больше недели Железняков провел в больнице на грани жизни и смерти, в следующие шесть месяцев он не мог ходить, страдал от депрессии и неспособности сконцентрироваться, не мог даже читать. Он так и не вернулся к работе и, полностью не оправившись от отравления, умер в 1993 году. Лечащий врач Железнякова в Институте Склифосовского Евгений Ведерников рассказал американскому корреспонденту, что спасти пациента было сложным, но не невозможным делом – но только потому, что к лечению удалось приступить практически сразу.

Вил Мирзаянов в публикациях в "Московских новостях" и в интервью The Baltimore Sun впервые рассказал о разработке отравляющих веществ (ОВ) нервно-паралитического действия серии “Новичок”, которая осуществлялась в рамках программы “Фолиант”, предполагавшей создание боевых ОВ нового поколения. Проект “Фолиант” был запущен в конце 1970-х, а первый “Новичок”, или вещество А-230, было синтезировано химиком Вольского филиала НИИОХТ Петром Кирпичевым и испытано на лабораторных животных в 1981 году. Мирзаянов рассказал, что открытие было сделано Кирпичевым при работе над диссертацией, но никаких премий за него, в отличие от многих руководителей, ученый не получил.

В следующие годы были разработаны более совершенные формы яда, например “Новичок-5” (А-232), полученный в 1987 году, – именно им отравился Андрей Железняков. Этот вариант соединения оказался самым перспективным: он является бинарным отравляющим веществом – то есть может быть получен при смешивании двух малотоксичных компонент, которые можно безопасно хранить по отдельности. Других бинарных ОВ в СССР создать так и не удалось. Уже в начале 1990-х продолжали появляться новые версии – “Новичок-8” и “Новичок-9”. Яды испытывались на полигонах в Шиханах, недалеко от Саратова, и в Нукусе в Узбекистане.

22 октября 1992 года, через месяц после выхода скандальных публикаций, Вил Мирзаянов был арестован, но через несколько дней освобожден под подписку о невыезде. Через год ученого снова арестовали, но вскоре опять отпустили. Наконец, в 1994 году уголовное дело против него было прекращено “в связи с отсутствием в его действиях состава преступления”. В то время, когда Мирзаянов находился под арестом, в его защиту активно выступал еще один бывший сотрудник НИИОХТ – Владимир Углев, который также публично подтвердил существование “Новичков”. В 1996 году ученый эмигрировал в США, где опубликовал несколько книг с воспоминаниями и рассказами о советском химическом оружии. В одной из них Мирзаянов процитировал несколько документов, вошедших в материалы его дела. Среди них – записки, направленные сотрудниками НИИОХТ в Управление экономической безопасности МБ РФ. Если исходить из того, что эти документы подлинные, в них прямо подтверждается, что программа “Фолиант” и вещества серии “Новичок” – не фантазия Мирзаянова. “... Комиссия руководствовалась (...) перечнем сведений, составляющих государственную тайну по проблеме "Фолиант", – пишут авторы в одном месте, а в другом выражаются еще более откровенно: "Комиссия считает, что в статье "Отравленная политика", опубликованной в газете "Московские новости" №38 от 20 сентября 1992 г. за подписью Виля Мирзаянова и Льва Федорова, содержатся следующие сведения, составляющие государственную тайну.

1. "В Государственном союзном НИИ органической химии и технологии (ГСНИИОХТ) было создано новое ОВ. По своему коварству ("боевым характеристикам") оно значительно превзошло известный VX, поражение от него практически неизлечимо" (колонка 2, абзац 1).

Эти сведения соответствуют действительности. В ГСНИИОХТ (в настоящее время ГРНИИОХТ) на самом деле синтезирован, изучен и испытан ряд новых химических соединений различных классов, значительно превосходящих VX (вещество, состоящее на вооружении США) по комплексу боевых характеристик, в том числе по затрудненности лечения. По имеющимся данным, на вооружении армий стран, располагающих химическим оружием, аналогов вышеупомянутых веществ не имеется. Снаряжение этими веществами химических боеприпасов позволяет существенно повысить их эффективность.

Таким образом, раскрыты сведения о новейшем достижении в области науки и техники, позволяющем повысить возможности существующего вооружения (боеприпасов), которые в соответствии с пунктом 83 абзац 2 ПГС и пунктом 5.3 Перечня Миннефтехимпрома, являются совершенно секретными и составляют государственную тайну”.

Официально существование “Новичков” в арсенале СССР и России так никогда и не было подтверждено. Однако о загадочном и очень токсичном яде нервно-паралитического действия вновь заговорили в 1995 году, когда был отравлен крупный банкир и создатель общественного объединения “Круглый стол бизнеса России” Иван Кивелиди. Предприниматель погиб от яда, нанесенного на телефонную трубку, от него же погибла секретарша (она не прикасалась к трубке, а только вытирала пыль в кабинете начальника), а по некоторым данным, и патологоанатом, вскрывавший тело Кивелиди. Следствие установило, что яд синтезировал сотрудник филиала НИИОХТ в Шиханах (именно здесь, по свидетельству Мирзаянова, испытывались “Новички”), который позже продал вещество организаторам преступления. Химик впоследствии был осужден условно за превышение полномочий и синтез опасных веществ без регистрации и, по данным источника Радио Свобода, переехал в Москву в квартиру, купленную на полученные от преступников деньги. Убийца и предполагаемый заказчик, бизнес-партнер Кивелиди Владимир Хуцешвили, получили длительные сроки заключения.

12 марта 2018 года премьер-министр Великобритании Тереза Мэй заявила, что бывший офицер ГРУ Сергей Скрипаль и его дочь были отравлены именно отравляющим веществом типа “Новичок”. Если выводы британских экспертов соответствуют действительности, то это третий известный случай отравления этим ядом – после Андрея Железнякова и Ивана Кивелиди. Член Совфеда РФ, ветеран советских и российских спецслужб Иван Морозов на заявления Терезы Мэй поспешил ответить, что “Россия не только прекратила выпуск нервно-паралитических газов, в том числе “Новичка”, но и полностью уничтожила все их запасы”, – тем самым косвенно подтвердив, что “Новичок” существует, или во всяком случае существовал, в военном арсенале России.

Специалист по химическому оружию, исследователь французского Фонда стратегических исследований Оливье Лепик в комментарии для издания Настоящее Время заметил, что однозначно говорить о том, что при покушении на Сергея Скрипаля был применен "Новичок" рано, хотя французский эксперт уверен, что Тереза Мэй не стала бы делать таких заявлений, не имея твердых доказательств. Лепик рассказал, что о "Новичке" в сообществе экспертов по химоружию говорят уже много лет, но наверняка известно о нем очень мало: нет даже уверенности, какую он имеет базовую форму, твердую, жидкую или газообразную. По мнению специалиста, учитывая предположительную токсичность "Новичка", для убийства двух людей хватило бы всего нескольких грамм вещества, которые относительно несложно спрятать при перемещении через границу. Антидотом к "Новичку" должен быть атропин, который явялется универсальным антидотом для всех нейротоксинов - но применить его нужно как можно скорее, после контакта с ядом, и даже в этом случае организм может получить неизлечимые повреждения, особенно это касается нервной системы.

"Случившееся повергло экспертов по химическому оружию в шок, - сказал Ольвье Лепик. - Впрочем, такой же шок мы испытали, когда в 2006 году полонием-210 был отравлен Александр Литвиненко. Это было так же необычно, и точно так же угадывалась прямая связь с Россией. Конечно, мы должны быть осторожными, обвиняя в покушении Владимира Путина и Россию, как бы это ни было очевидно. Нужно придерживаться фактов, но учитывая все обстоятельства, единственное объяснение случившегося таково - Россия вновь посылает сигнал людям, которых считает “предателями”: “если ты предал родину-мать, мы найдем тебя и убьем, где бы ты ни находился, под чьей бы защитой ни был, причем сделаем это самым страшным образом”.

Могли ли те, кто готовил покушение на Сергея Скрипаля рассчитвать, что следов яда не удастся обнаружить? Британский специалист по токсинам Аластер Хей считает, что да: "Симптомы, которые проявляли отравленные, могли остаться неузнанными. Жертвы, получившие летальную дозу нервно-паралитического агента в конечном итоге погибают из-за удушения: недостаток кислорода приводит к сердечному приступу. Можно представить, что в некоторых случаях за этим не увидят действия яда. Так что, вполне возможно, что злоумышленник надеялся, что метод убийства останется нераскрытым. Но когда отравились и другие люди вокруг, это стало маловероятным".

Хей также заметил, что не стоит удивляться тому, что не был отравлен сам отравитель. Для этого ему достаточно было предпринимать тривиальные гигиенические меры предостороженности. "Вспомните недавнюю историю отравления газом VX сводного брата лидера Северной Кореи в аэропорту Куала Лумпура в Малайзии. Две женщины, которые накинули на лицо жертвы платок, пропитанный нервно-паралитическим ядом, не отравились, хотя и не проходили никакого специального обучения для обращения с веществом. Более того, они утверждали, что были уверены, что помогают в какой-то шутке", - сказал Хей в комментарии для Радио Свобода.

В интервью "Голосу Америки" в 2013 году Вил Мирзаянов объяснял, что побудило его публично рассказать о секретных разработках: “Россия вроде бы строила демократическое общество, но я с ужасом увидел, что военно-промышленная верхушка не изменила своей политики, что ведется обман мировой общественности. Полтора десятилетия Москва вела переговоры по заключению международной Конвенции о запрете химического оружия. Но в конвенцию была заложена “мина” – запрещалось все старое химическое оружие, но не было упоминаний о новом оружии. А мы разработали совершенно новые поколения химического оружия, начали его производить, генералы и гражданские генералы получали за это Ленинские премии”.

В своих воспоминаниях ученый рассказывает, что еще в конце 1970-х из разговоров с вышедшим в отставку офицером химических войск Геннадием Костенко понял, что боевые отравляющие вещества вопреки ожиданиям оказались крайне неудобным и малоэффективным оружием, к которому с презрением относятся даже сами военные. “Геннадий Иванович [Костенко] был первым человеком, который заставил меня впервые критически взглянуть на проблему разработки и испытания отравляющих веществ в СССР”. В дальнейшем Вил Мирзаянов стал последовательным оппонентом химического оружия. Однако последние события показывают, что рациональные соображения не способны сдержать тех, кто хочет использовать это оружие как средство террора.