Мы расходимся все дальше, все труднее и реже узнаем друг в друге бывших соотечественников

 По инерции мы до сих пор повторяем: "постсоветское пространство". Хотя от него уже мало что осталось. На советском пространстве Эстония и Туркмения когда-то и в самом деле пребывали вместе. А сегодня первая из них в экономическом, политическом и военном отношении – часть Европы и Запада, а вторая – энергетический сателлит Китая, вполне самостоятельный во внутренних делах, но в торгово-экономическом смысле всецело замкнутый на новую метрополию.

 Эти два государства схожи теперь разве что в двух пунктах: оба не зависят от России и оба неплохо живут (с поправкой на местную специфику, конечно). Эстония – самая зажиточная часть бывшего СССР (производство ВВП на душу по паритетам покупательной способности — $26,6 тыс.) и приближается к среднеевропейским стандартам, а Туркмения по подушевым показателям ($14,2 тыс.) превосходит, пусть и не сильно, Китай.

 В Евросоюз ушли также Литва и Латвия. Туда же стремятся Молдавия, Грузия, а теперь и Украина. В общей сложности, шесть республик из пятнадцати, или 20% жителей бывшего СССР, сделали то, что называют европейским выбором.

 Три балтийских государства присоединились к Европе быстро и добились сегодня относительного процветания. Три остальных идут туда медленно, бедствуя, теряя земли и проливая кровь. Но если говорить о хозяйственных связях, то отделение от России всех шести уже состоялось.

 У Грузии, например, объемы торговли с Азербайджаном и Турцией, а также с Украиной, сейчас больше, чем товарооборот с нашей страной. Молдавская экономика завязана на румынскую не менее прочно, чем на российскую. А хозяйственный разрыв России с Украиной, который трудно было вообразить еще пару лет назад, уже фактически произошел.

 Из всех западных и юго-западных республик бывшего СССР только Белоруссия сохранила и даже увеличила экономическую зависимость от РФ, хотя о том, является ли режим Лукашенко политическим вассалом Москвы, можно поспорить.

 Бывшее советское Закавказье – ныне триумф многообразия.

 Проевропейская Грузия бедна, однако довольно быстро развивается. А экономическим гегемоном в этом регионе можно, пожалуй, назвать разбогатевший на нефти и газе Азербайджан. На него приходится три четверти совокупного ВВП Закавказья, а на душу населения в нем производится $17,9 тыс. Азербайджанский энергоэкспорт идет в Европу, импорт поступает из Турции. Торговые связи с Россией незначительны. Баку заигрывает с Москвой, надеясь ограничить ее сотрудничество с Ереваном. Но даже и такое, довольно эфемерное, сохранение Азербайджана в российской сфере влияния будет длиться только до тех пор, пока сохраняет актуальность карабахский конфликт. И надежда на заступничество в этом же конфликте – главное, что привязывает к России изолированную в своем регионе и отстающую от противника в материальном смысле Армению.

 Что же до Центральной Азии, то ее хозяйственным гегемоном вроде бы готов стать Казахстан (30% населения и 60% совокупного ВВП пяти здешних государств). Конечно, эта страна – член ЕАЭС, но ее торговля с Китаем вдвое больше, чем с Россией. Для двух других стран ЕАЭС, Киргизии и Таджикистана, экономические связи с Казахстаном не менее важны, чем с Россией. А для самой населенной державы региона, Узбекистана, — если и менее, то ненамного.

 Ну а самый крупный хозяйственный партнер всех без исключения центральноазиатских стран – Китай. О полной его экономической гегемонии можно говорить только применительно к Туркмении, но и остальные четыре здешних государства материально зависят от него сильнее, чем от бывшей метрополии.

 Подступаться к Центральной Азии со словами "постсоветское пространство" уже поздно. Она теперь состоит из тридцатимиллионного Узбекистана, который держится особняком, китаизированной Туркмении и российско-китайско-казахстанского кондоминиума на прочих землях. И непонятно, что может помешать дальнейшему росту китайского влияния в этих краях.

 В экономическом смысле Советского Союза больше нет. Его составные части нашли себе других партнеров и другие объединения. Россия – лишь один из игроков на прежних советских пространствах, наряду с ЕС и КНР, а отчасти уже и Турцией.

 Нет больше СССР и в политическом смысле. Да, с прошлого года Россия внушает бывшим меньшим сестрам определенный страх. Но он не конвертируется в какие-либо новые альянсы. Не считать же таковым полуфиктивное и раздираемое склоками ЕАЭС. Самым реальным из всех постсоветских партнерств остается фактический военный союз с Таджикистаном (российская база в обмен на облегченные условия для въезда в РФ таджикских гастарбайтеров). Прямо скажем, на фоне великого прошлого это очень немного.

 И самая драматичная сторона развода с бывшей метрополией – исход из прежних республик этнических русских и вообще русскоязычных.

 Наибольший размах этот процесс принял в Центральной Азии. Четверть века назад переселенцы из России и европейских регионов СССР и их потомки составляли примерно десятую долю жителей Таджикистана и Туркмении. Сейчас их там почти не осталось. В Узбекистане их доля сократилась с 10% до 3%, в Киргизии – с одной четверти до менее чем одной десятой, в Казахстане — с 45% до 24%. Цифры эти очень приблизительны, но дают представление о масштабе событий. В Азербайджане доля русскоговорящих упала с 6% в начале 90-х до 1-2% сейчас. В Грузии она сократилась, видимо, раза в два с прежних 7%. А в Армении русская диаспора изначально была очень малочисленной.

 Лишь из балтийских стран бегство не стало повальным. В Литве доля русскоговорящих уменьшилась за четверть века с 12% до 8%, в Эстонии – с 35% до 30%, в Латвии – с 42% до 34%. Но характерно, что острие государственного пропагандистского заступничества за русских и русскоязычных (до того, как перенацелилось на Украину) было направлено именно на балтийские государства и всегда застенчиво обходило центральноазиатские страны.

 Подведем итог. За 25 лет декларативная поначалу независимость бывших союзных республик превратилась в реальность, которая посильнее любой имперской ностальгии. Скрепы, которые удерживали Советский Союз, — изоляция от внешнего мира, централизованная экономика, переселенцы из метрополии – или резко ослабели, или сошли на нет.

 Прежние союзные республики тоже отличались друг от друга. Но возникшие на их месте государства в поисках себя выбрали еще и разные, а то и противоположные векторы движения.
 Мы расходимся все дальше, все труднее и реже узнаем друг в друге бывших соотечественников. Не может быть более ясного доказательства, что мирный развод, на который российские депутаты дали согласие 25 лет назад, был исторически предопределен. Он в любом случае состоялся бы — и чем позже, тем хуже был бы сценарий.

Сергей Шелин