Чего России следует ожидать и чего бояться?

Случившиеся по итогам парламентских выборов протесты, общее падение рейтинга партии власти и членов тандема еще весной были предсказаны в докладе Центра стратегических разработок «Политический кризис в России и возможные механизмы его развития». Один из его авторов социолог Сергей Белановский рассказал «Газете.Ru», что теперь может грозить российской политической системе и есть ли из этой ситуации выходы.

— Вы оказались единственными экспертами, кто наиболее точно предсказал вероятный кризис власти по итогам думских выборов. Можно ли сказать, что итоги выборов и последовавшая затем реакция граждан — это именно то, что вы прогнозировали?

— Даже быстрее и сильнее, чем мы думали сами. Но, чтобы точно ответить, что произошло, нужны свежие исследования. Есть латентные процессы, лежащие в основе того, что сейчас происходит, без исследований их нельзя понять. Совершенно очевидно, что в сознании людей происходят сдвиги, и очень серьезные. Пока сложно сказать, насколько эти митинги могут иметь продолжение и будет ли оно более масштабным. Но ожидаются президентские выборы. По крайней мере, период до дня голосования и какое-то время после него будет очень горячим. Если все пройдет гладко и не выльется в революцию, то, наверное, можно говорить о том, что этот всплеск может затухнуть, но потом возобновится опять.
В любом случае, легитимность власти упала безвозвратно. Это вызвано целым рядом решений: рокировка тандема, выборы, реакция на эти выборы. Не очень легитимными наверняка покажутся и выборы президента.

Возможно, власти рассчитывают на пассивность населения и низкую энергетику. Ведь у нас легальные каналы смены власти заблокированы законодательно, остается улица. Путину, если он станет президентом, предстоит столкнуться со все возрастающим неприятием общества. Трудно сказать, в какой мере оно будет активным или пассивным. Ситуация сейчас очень сложная. Потенциально провоцирующих факторов существует очень много, и все они могут сыграть роль спускового крючка.

— Что произошло, почему люди все-таки вышли на улицу?

— Переломный момент, не очень пока объяснимый, случился между февралем и летом 2010 года. Зимние февральские фокус-группы граждан были достаточно ровными и показывали, что общество находится в спокойном состоянии, доверяет тандему и, кто из его членов будет ведущим, не так уж важно. Люди говорили: «Пусть сами решат, раз они единомышленники». Еще говорили, что тандем ведет страну верным курсом, успешно провел ее через кризис и поэтому все нормально. Хотя, когда я спрашивал, кто предпочитает Медведева, а кто Путина, две трети предпочитали Путина. Так или иначе, в феврале 2010 года не было никаких признаков предреволюционных настроений.

Летом 2010 года фокус-группы вдруг стали очень злые, звучало много эмоциональных высказываний против власти, в особенности вне Москвы.

Сессия наших исследований была значительная, фокус-группы были разбросаны по всей стране. Нам тогда не поверили, но через две недели началось падение количественных рейтингов. Москва была более рассудительна, менее эмоциональна, но очень пессимистична. Сильны были настроения, что эту страну уже ничто не спасет и из нее надо валить. Конечно, это были только слова, но настроения людей они показывали.

— Те люди, которые вышли сейчас, это все-таки протест среднего класса?

— Если говорить не только о тех, кто вышел, а о протестных настроениях вообще, то это протест не только среднего класса. Когда Путин пришел к власти, он пришел на волне консенсуса. Неясность его позиционирования тогда привела к тому, что его поддержал и левый фланг электората, и правый. Но в дальнейшем городской средний класс, где-то в 2003—2004 годах, от Путина оттолкнулся. Проводились фокус-группы и другие исследования, которые показывали, что по всей стране с ростом благосостояния лояльность к власти росла, а в Москве падала. Интересно влияние гендерного фактора: протест в основном концентрируется у мужчин. В Москве есть около полумиллиона успешных в деловом отношении мужчин, сильно недовольных властью. Если кому-то интересна наиболее адекватная оценка ситуации в стране и ответ на вопрос «что делать?», то спрашивать об этом следует в первую очередь у представителей этой группы.

Если же говорить об остальном населении, то оно долго сохраняло лояльность Путину. Важные изменения в конце десятых годов произошли именно среди левого электората. Левый фланг проявлял терпение почти десять лет, но где-то летом 2010 года люди стали говорить: «Да что же это такое творится?»

Людей выводит из себя непонятное бездействие власти в отношении коррупции и всяких других безобразий, которые население видит невооруженным взглядом.

У россиян был миф о сильном правителе, который стоит над законом и который если где-то какое-то безобразие увидит, то дотянется и наведет порядок. Может быть, увидит не сразу, страна-то большая, но уж если увидит, то суд будет скорым и праведным. Люди, которые разделяют этот миф, долго ждали, когда Путин наконец дотянется и исправит все, чего они натерпелись. Но не дождались. Отсюда озлобление, особенно у мужчин, причем не только благополучных.

В ходе исследований мы увидели два полюса — Москва, где много рассудительности, и, к примеру, Екатеринбург, который довольно типичен для больших городов России. Там рассудительности меньше, но эмоции зашкаливают. Это питательная среда для левого популиста, который может быть опасен и который может прийти к власти, создавая убедительные для такого электората химеры. Левый электорат психологически очень внушаем.

— Насколько сейчас велики риски для Путина на президентских выборах? Удастся ли ему выиграть в первом туре?

— Сейчас есть много неизвестных. С одной стороны, искажены рейтинги в сторону завышения рейтинга власти. Это давний социологический эффект, который не вызван подтасовками. Не совсем ясно, почему это происходит, но такой феномен в опросах есть. Завышение часто может быть очень сильным. Но поскольку есть завышение и со стороны Центризбиркома, то на выходе результаты часто совпадают. Настоящей социологией здесь, конечно, не пахнет.

Если бы была разрешена честная регистрация кандидатов, то есть риск, что Путин не выиграл бы вообще, потому что наверняка нашелся бы харизматик, который бы его превзошел. А при тех выборах, которые есть, да еще и с админресурсом Путин, наверное, победит, если уличные протесты не примут совсем уж критического характера.

— Но известно, что меню этих выборов будет ограничено.

— Власть будет нажимать на максимальный результат. Но организовался общественный протест, и довольно серьезный, его первые проявления можно было наблюдать еще на выборах в региональные заксобрания в марте 2011 г. Выборы в Госдуму стали уже серьезной репетицией. Можно ожидать, что противодействие со стороны людей сильно возрастет, потому что определенный опыт накоплен и выводы сделаны. Это довольно серьезный сигнал для тех, кто считает голоса в избирательных комиссиях. Ведь теперь люди, которые отвечают за вбросы, могут и под уголовное дело попасть, а раньше это считалось абсолютно нереальным. Кое-кому тут есть над чем задуматься.

— Деятельность Прохорова сыграет свою роль?

— Пока его сложно воспринимать как человека, доросшего до должности президента России с его «Ё-мобилем», Куршевелем и прочими выходками. Зюганов, Жириновский, да и Прохоров пока не являются конкурентами Путина: для многих Путин может показаться более пристойной кандидатурой. Но неприемлем сам набор кандидатов в силу его искусственности и недееспособности входящих в него персонажей.
Наверное, Путин все-таки победит, но это будет происходить с таким давлением и скандалами, что его легитимность упадет еще больше. Как он будет управлять дальше страной — большой вопрос. Обстановка будет дестабилизироваться, и есть опасения, что добром это не кончится.

— В чем же основные риски?

— На смену Путину может прийти какой-то леворадикальный политик типа Уго Чавеса или Александра Лукашенко. Такой президент может уничтожить макроэкономическую стабильность и лет за пять разрушить экономику.

Он будет иметь возможность проедать ресурсы, дочиста изымая средства из сырьевых отраслей, заставляя банки давать необеспеченные кредиты, нарастит до неприемлемых размеров внешнеэкономический долг. Мало ли какие идеи у него еще появятся.

— Вы такого политика разглядели?

— Я пока не вижу, но он может внезапно появиться, как черт из табакерки, потому что запрос на леворадикальное чудо среди значительной части электората уж очень силен. Есть надежда, что со временем ситуация изменится, но сейчас опасность велика. Например, лидер какой-нибудь забастовки — хороший оратор, харизматик, демагог. Такие люди в любом случае будут появляться, и они представляют страшную опасность, если прорвутся к телевизору. А попробуй не пусти, если речь идет, например, о многотысячной забастовке.

Во главе государства сейчас требуются вменяемые, трезвые и осторожные люди, компетентные, со стратегическим мышлением, которые смогут провести ситуацию по тонкому льду. Сейчас самый опасный период. В этой ситуации элитам следовало бы организоваться, потому что велики риски национализации, раздербанивания целых отраслей, это может происходить как с нефтяниками, так и с другими сферами экономики. И кто сказал, что Путин не может пойти по этому пути? При падении легитимности у него не будет другого выхода.

Положение трудное, из него надо выходить. Опросы показывают, что как минимум четверть населения считают, что премьером и президентом должны быть новые люди, и этот показатель будет расти. В такой ситуации элита должна более решительно выдвигать новых вменяемых лидеров, если не хочет убежать из страны без последних штанов, как в 1917 году.

— В своем первом докладе вы в качестве выхода из ситуации предлагали максимально демократизировать выборы и сделать их честными для придания легитимности. Пока есть ощущение, что действия предпринимаются ровно противоположные. Какой была реакция властей на ваш доклад?

— Реакция была. Как нам сообщили через третьи руки, по поводу первого доклада Медведев несколько обиделся, но сказал, что доклад неплохой и что он уважает чужие точки зрения. Сурковская команда, как нам передавали, зацепилась за фразу «Медведев неизбираем». Их мнение, как известно, что неизбираемых у нас в стране нет, потому что им все по плечу. Другие фамилии я называть не буду, но с довольно высоких уровней приходила информация, что к докладу отнеслись несколько настороженно, критиковали (возможно, обоснованно) за некоторые эмоциональные фразы. Но в целом доклад был воспринят скорее позитивно. На экономическое положение центра доклад не повлиял. Но сейчас начинается острая политическая борьба, и пока сложно прогнозировать, что будет дальше.