Развенчиваем мифы и думаем вместе с военным экспертом Сергеем Грабским

Мы беседуем с военным экспертом Сергеем Маратовичем Грабским.

– Я далек от понятий ура-патриотизма, безапелляционности относительно могущества украинского оружия и тому подобное.

Поэтому на сегодняшний день в тактической зоне использования, тактической, подчеркиваю, именно на линии фронта перевес России имеет место. Перевес России присутствует. Российская Федерация смогла масштабировать производство дронов на оптоволокне.

Российская Федерация смогла масштабировать производство дронов-ретрансляторов, которые получили возможность управлять дронами на расстоянии до 40 километров. Российская Федерация, скопировав это с украинских систем, научилась формировать подразделения, которые проходят действительно подготовку. Основа любого успеха — это люди, это личный состав.

Тут нет никакого сомнения, вы понимаете, что вы можете иметь тысячу, десять тысяч дронов, но если у вас нет соответствующего количества людей, то эти дроны будут бесполезны. Вместе с тем нужно понимать, что, несмотря на такой перевес, этот перевес может быть временным, потому что Украина, в свою очередь, тоже имеет свои сильные стороны. Чтобы было понятно, почему я со спокойствием к этому отношусь, хотя это спокойствие стоит жизни наших солдат и потери территории, но это объективные реальности войны.

Объективные реалии войны, которые говорят о том, что никто не отменял философское понятие "вызова и ответа", которое сформулировал Тольбе. Простым языком это противостояние. То есть запускаются какие-то технологии, им идет противодействие и так далее.

Украина на сегодняшний день точно так же применяет новые технологии, расширяет спектр производства дронов и неизвестно, о чем мы будем говорить с вами через какое-то время. Сейчас, да, на тактическом уровне я подтверждаю, Россия имеет преимущество, что позволяет ей достаточно эффективно, честно вам скажу, эффективно продвигаться в углу территории Украины. Мы имеем тактические прорывы на линии фронта, ситуация, например, между Малиновкой и Новоаленовкой очень серьезная, поэтому здесь не имеет смысла прятать глаза. Есть такое. 

А теперь давайте перейдем к тому, что называется оперативный и стратегический уровень восприятия ситуации. Все в панике говорят, что Российская Федерация запускает по нам до 300 дронов, подчеркиваю, до 300 дронов.

И это преподносится как просто оглушительный успех, катастрофа и так далее и тому подобное. Но почему все забывают и The Economist в том числе, забывают, что Украина наносит дронами удары по территории России и количество дронов, которые наносят удары по территории России, превосходит количество дронов, которые Россия запускает по территории Украины. Более того, почему-то все отчаянно забывают, что как минимум 30% тех дронов, которые принимают участие в каждой атаке на территорию Украины, являются так называемыми фальшивыми дронами.

Это дроны-ловушки, это дроны, которые служат целью рассредоточить внимание противовоздушных средств. Как бы заставить нас истратить наши достаточно ценные боеприпасы. Вопрос, где в этой ситуации мы наблюдаем какой-то сверхоглушительный прорыв производства.

Более того, то, что, как говорят в Одессе, "между тобой и на тебе" две большие разницы. То есть одно дело желание, другое дело возможности. Мы на сегодняшний день статистически наблюдаем наиболее массированное применение дронов в марте месяце.

Более 4900 штук. Если быть точным 4916, прошу прощения. А сколько их использовали в апреле? Менее 3640 штук, что-то подобное тому.

- Говорят, но не считают. Давайте скажем так. Чисто из-за того, что это был май месяц.

Там было два перемирия. В течение пяти дней дроны не запускались от слова совсем. Это факты.

И теперь просто берем калькулятор и считаем в среднем по территории Украины в течение месяца по территории Украины запускалось порядка 120 дронов. Из них 30% это дроны-ловушки. Но даже если мы берем по двум декадам за 20 дней, так что проще было посчитать, минус те дни, которые они не запускались.

20 дней по 140 дронов это 2800. Пусть мы берем последние дни еще 500 дронов. Но они даже не выходят на уровень мартовского показателя на сегодняшний день.

А по ракетам? Внимание! Знаете, все говорят о массовом использовании ракет, а по факту я с апреля месяца не наблюдаю количество ракет более 140 единиц в месяц, которые запускались. И опять же в мае месяце сегодня мы такого количества ракет не наблюдаем. В ночь субботы на воскресенье противник задействовал по территории Украины, если я не ошибаюсь, 65 ракет.

А сколько он задействовал сегодня? Девять. Где массовая атака такая, которая просто является беспрецедентной? Только в словах и месседжах, которые распространяются. Потому что когда мы берем элементарные средства подсчета, мы видим совершенно другую картину. Меня спрашивают, может ли противник нанести еще один или два удара по территории Украины.

Да, безусловно. Исходя из продуктивности российского ВПК, которое составляет до 180 ракет в месяц, это потолок, который они достигли. В скобках давайте не забывать, что ВПК - российский на 80%.

То есть тотально зависит от поставок запчастей и элементов из Китая. Они не могут произвести высокотехнологичное оборудование. Нельзя говорить о том, что процесс выпуска ракет будет масштабироваться.

Китай тоже достаточно осторожен в своих действиях. Вопрос, где вот эта сокрушительная мощь, о которой пишет The Economist. Мы ее не наблюдаем.

Обратите внимание, мы с вами уже, скажем так, специалисты гибридной войны. Насколько совпала на удивление информация о массированном применении дронов с этими массированными атаками. То есть вы понимаете, неокрепшие умы, как на Западе, так и у нас с вами, они сразу это сводят к единому знаменателю, говорят, "да, это катастрофа".

Но катастрофы в общем-то нет. С этой точки зрения. Я вам могу даже более сказать, если в марте-апреле прошлого года средний уровень перехвата дронов составлял 95 процентов, 96, по-моему, в марте прошлого года, то сейчас, в апреле, ужас. Он составил всего-навсего 76 процентов. 76 процентов. Но только с одним маленьким «но».

Сюда не входят показатели по дронам, которые были подавлены системами противовоздушной обороны, потому что их очень трудно обсчитать. Он мог улететь или развернуться. Вы помните эти сообщения, что дроны внезапно развернулись и полетели в сторону Беларуси? Или дроны развернулись и полетели в сторону России? Как их считать? Как утерянные дроны или как сбитые дроны? Исходя из этого, тут уже вопрос статистики, в какую сторону эту статистику повернуть.

Поэтому я бы в заключении сделал такой вывод, что мы с вами наблюдаем очередную блестящую информационно-психологическую операцию, которая подкрепляется тем, что является наиболее сильным элементом любой информационно-психологической операции – полуправдой. Но еще раз повторю, 395 дронов – это не те пять сотен дронов, которые Украина выпускает в сторону России. И это не наши слова, это слова, которые прозвучали из уст российского военного командования.

Они уже давно сбивают у нас эти дроны сотни, причем не меньше трех сотен дронов. Но эффект от этих ударов гораздо более высокий с точки зрения ведения войны. Но это другая история.

- Знаете, вот здесь я должен сделать ремарку сразу, наверное, что может немножко разочаровать, что это понятие помощи несовместимо. Потому что, а в чем сравнивать, в килограммах? В количестве, в единицах оружия. В единицах чего? 

2000 дронов поставил Иран, остальные дроны, я еще с 1923 года говорил, что "шахед" настолько примитивная машина, что ее можно масштабировать в условиях Российской Федерации. 2000 дронов. 6,5 миллионов снарядов с северокорейской стороны.

Но здесь включается в дело такое понятие эффективности этих снарядов. То есть имеет ли смысл сопоставлять 6,5 миллионов северокорейских снарядов с примерно 2,5 миллиона, скажем так, западных снарядов разных категорий, с учетом того, что по корейским снарядам процент отказа составляет, я так очень осторожно скажу, до 30%. И вот мы уже говорим с вами не о 6,5 миллионах, а о 4 миллионах.

Плюс, если опять же сопоставлять, мы говорим о том, что точность снарядов западной артиллерии гораздо выше. То есть, скажем так, расход на одну огневую задачу, например, взводный опорный пункт снарядов советского образца это 25-30 снарядов, с учетом корейских это где-то 40-50, а западных - до десятка. 

И вот, видите, мы попадаем в ситуацию, когда, в общем-то, очень трудно оценить эффективность.

Более того, скажите, пожалуйста, а какое количество самолетов было поставлено Северной Корее и в Россию? Не одного. А скажите, пожалуйста, какое количество действительно качественных бронемашин, которые качественно, опять же, меняют ситуацию на поле Северной Кореи?

- Совершенно верно. Итак, идем дальше.

По самолетам мы разобрались. По электронике я даже говорить не буду, потому что системы управления огнем, системы управления войсками, которые поставляются нашими западными союзниками, они в разы превосходят, вернее, не в разы превосходят, они несовместимы с тем, что не предоставляется. Назовите мне хотя бы одну северокорейскую рацию, по сравнению с Хайтерой, Харрисом и так далее и тому подобное, которое поставляется.

А электроника, то есть по технологичности она тоже несовместима, поэтому речь идет о примитивном железе. Игнорировать мы его не можем. В этом и большая проблема.

Игнорировать мы его не можем, потому что его очень много. К сожалению, даже те снаряды, которые летят мимо, они все-таки летят, и они причиняют ущерб. То есть речь идет именно о таком количестве.

Поэтому, просто знаете, я не отрицаю этой помощи, без которой России было достаточно сложно, я просто говорю о том, что разработать методику расчета относительно эффективности будет достаточно сложно. Но такая помощь есть, и она, кстати, тоже является свидетельством того, насколько вторая армия мира, ну как бы не является достаточной, а насколько она зависима уже от внешних источников поддержки. Украины никто вопросов не задавал, все прекрасно знают, но тем не менее Украина это десятая армия мира, и мы, в общем-то, не пререкались тем, что мы серьезно зависим от поддержки наших западных союзников.

Но Россия, это совсем другой вопрос. Поэтому, как бы, и оговаривать эту тему достаточно сложно. Более того, помните, я всегда упоминал в этой связи такое понятие, как экономический и военный лаг, и научно-технический лаг, насколько западные технологии, финансовые и материальные ресурсы могут позволить Украине развивать наши технологии, наши вооружения и биотехники, особенно сейчас во взаимодействии.

Украина рассказывает и показывает, что делать. Запад это, вы знаете, с эффективностью губки впитывает и масштабирует то, что не может масштабировать Украина. 

Знаете, меня это иногда очень сильно раздражает, когда некоторые мои соотечественники утверждают, вот Украина не может масштабировать.

Друзья мои, экономический потенциал Украины несравнимый. То есть вот эта гонка вооружений по вопросам масштабирования, она не имеет смысла. Речь идет о том, что мы должны сделать это более эффективным, более дешевым.

Кстати, в этом вопросе очень иллюстративным примером является применение кинетических дронов украинскими силами, причем силами беспилотных систем и воздушными силами. Более сотни дронов вражеских было сбито уже этими кинетическими дронами. Причем особенность этих дронов состоит в том, что они не подбивают "Шахед", который падает на землю и потом, если он имеет так называемый кластерный боеприпас, то есть кассетный боеприпас, он начинает срабатывать через час, два, три, до шести. А этот дрон уничтожается в воздухе.

В этом преимущество кинетического боеприпаса, который уничтожает дрон в воздухе. Да, вниз что-то падает, но вниз падают небольшие частицы, которые не приносят ничего. Потому что, сами понимаете, подбитый дрон, кстати, это тоже наша беда, если он падает на землю, потом у него срабатывает механизм самоликвидации, взрыв все равно происходит.

Я подчеркивал много раз, что дрон типа "Шахед" не является оружием войны против военных. Это оружие террора.

Мы за несколько часов знаем о взлете групп дронов. Мы – это то, что доступно как бы в открытых источниках, то, что можно прочитать. Но я далек от мысли, что военные не получают эту информацию мгновенно и не принимают меры по, скажем так, минимизации ущерба.

100% невозможно избежать, как это показал случай на полигоне в районе Сум. Но тем не менее для военных дроны "Шахед" не представляют серьезной угрозы. Они являются смертельной угрозой, особенно в условиях того, о чем мы говорим, двойных боеголовок, то есть ударной, скажем так, фугасной боеголовки и кассетной боеголовки, они являются смертельной угрозой для нервного населения.

Более того, мы находили дроны, в которых боевая часть была усилена поражающими элементами, скрученными там кусками армопроводов и так далее. Где здесь удар по военным объектам? Нигде. Поэтому опять же мы говорим о том, что присутствует такое понятие, как противостояние вызова и ответа.

Борьба продолжается и здесь я как бы далек от мысли, что все пропало, Украина там проигрывает эту войну и так далее. Хотя Россия творчески, я с самого начала сказал, Россия творчески подходит к использованию дрона в тактической зоне, что позволяет ей добиваться впечатляющих успехов. Потому что мы сейчас видим такую умелую творческую комбинацию, я никогда не скрывал тех сильных сторон России, которые очевидны, потому что это позволяет более эффективно с ними бороться.

Говоря в свое время о блестящей информационно-психологической военной операции в Крыму, которую нужно изучать, Россия достигла просто феноменальных успехов, это действительно блестящая операция. Точно так же и здесь. 

Знаете, некоторые коллеги, они с презрением таким говорят о мотоцикле в подразделениях российской армии, но при этом забывают, что Украина тоже формирует такие подразделения.

С вашего разрешения буквально одну минуту я поясню, как это работает в комплексе. Дроны, мотоциклы и так далее. 

Российские подразделения атакуют, нанося удары управляемыми авиабомбами, нанося удары артиллерией, минометами, всеми средствами по позициям украинских сил обороны.

Задача дроновых систем, которые залетают на 40 километров, отсечь логистику, как это случилось в случае с Курской областью, а задача мотоциклетных подразделений быстро вклиниться между позициями, разрушив огневое взаимодействие. Быстро вклиниться между позициями, разрушив огневое взаимодействие, внести хаос в тылы украинских сил обороны и принудить их или сражаться и героически погибнуть в окружении, или отходить, если есть кому отходить. 

Возвращаемся к пункту 1. Обработка позиций осуществляется большим количеством различных огневых средств.

И то это стоит потерь 1500 на квадратный километр. Это убитые и раненые, это не убитые. За все это время оглушительных потерь Россия продвинулась аж на 0,6% украинской территории.

Ценой таких колоссальных потерь. Поэтому тактика используется, но сказать, что она завтра принесет такие плоды, что послезавтра российские танки будут в Киеве – нет. 

- То, что Путин что-то попытается сделать – это очевидно. Разрешите тогда, чтобы было логичнее, потому что я чувствую свою вину, что я залетел не в ту сторону относительно летнего наступления. Вот оно уже идет.

Почему? Потому что по всем правилам, если мы говорим о каком-то летнем наступлении как о неком качественном изменении ситуации, мы должны говорить о дополнительных ресурсах, которые задействованы в этом наступлении. То есть накопление какой-то группировки двухсот-трехсоттысячной, которая завтра перекинется на Харьков, на Сумы и так далее, о чем говорят российские пропагандисты, что точно так же является частью информационно-психологической операции. 

Что мы имеем на сегодняшний день? Скажите, пожалуйста, какие-то усиленные меры мобилизации в России осуществляются? Нет.

Какие-то дополнительные усиленные поставки сверх того, что мы видим, вооружение и боевые техники осуществляются? Откуда? Нет.

Видим ли мы какое-то существенное перемещение масс войск с одного участка фронта? Пятьдесят тысяч на границе Харьковской области. Как объектно? Пятьдесят тысяч на границе Харьковской области. Осмелюсь вам доложить, что примерно такая же группировка уже один раз наступала в Харьковской области и до сих пор она ведет бои в таком понятии, как полоса обеспечения на расстоянии семь-двенадцать километров.

Продолжение вы можете посмотреть на видео: