«Тебя посадят, а ты так до конца жизни не узнаешь, кто это был»

Привет! Меня зовут Арина, я корреспондентка «МБХ медиа». Даже мысль о моем столкновении с судебной системой в России вселяет в меня ужас, но есть один вариант, который пугает меня больше всего — если я серьезно кому-то не угожу и меня решат посадить. А в нашей системе доказать вину любого человека не так уж и сложно, тем более, когда у обвинения есть проверенный годами и вполне легальный инструмент — тайный свидетель.

«Представляете, я к вам подхожу и говорю: вы это совершили, мне рассказал об этом человек, который с вами когда-то общался. Докажите обратное. Вы начинаете задавать вопросы: „когда общался?“, „при каких обстоятельствах?“. Но вам этого не скажут якобы потому, что это раскроет личность свидетеля», — - сказал в разговоре со мной адвокат Дмитрий Динзе. Он был первым, кому я позвонила, когда начала работать над текстом про секретных свидетелей в российских судах.

«Докажите обратное!» Как тайные свидетели губят российский суд

На этой фразе по мне забегали мурашки — пришло осознание, каково это, когда тебя обвиняют и вводят в дело анонима. Это связывает тебя по рукам и ногам. Кто он — никогда не узнаешь. Существует ли он вообще — тоже вопрос. Его невозможно нормально допросить, проверить его слова тоже почти нереально. Так безнаказанно и вообще без лишних проблем, тебя, в угоду обвинению, может оклеветать мистер икс. И, может быть, тебя посадят, а ты так до конца жизни не узнаешь, кто это был.

Кто же это мог быть?

Есть определенная когорта людей, «помогающих» силовикам. Среди них и купленные понятые, и обвиняемые, которые согласились на сделку со следствием, и внедренные агенты, и сватья-братья силовиков, и вообще любые люди, на которых у полиции есть рычаг давления.

Таким, судя по всему, был недавно погибший Дмитрий Мурмалев — ключевой свидетель в деле «Артподготовки», и он же, предположительно, тайный свидетель в деле аспиранта МГУ Азата Мифтахова, чьи показания тоже стали ключевыми.

Без показаний тайного свидетеля дело Мифтахова бы просто развалилось, а так — может и посадят еще.

«Повод красивый — аспирант МГУ и анархист»: следствие готовит новое обвинение Азату Мифтахову

А если этот тайный свидетель не «друг» силовиков, а ваш товарищ или сосед? Как это узнать? Как можно всех вокруг не подозревать? Наедине со всеми этими вопросами обвинение оставит вас навсегда.

А может быть этот свидетель и вовсе существует только на бумаге, придуман нерадивым следователем, чтобы заполнить тома уголовного дела.

Когда год назад я пришла в «МБХ медиа», меня много отправляли на судебные заседания, которые мы освещаем — в основном по политическим делам. Я сама начала много читать про дела по терроризму и экстремизму, и постепенно для меня стало рутинным присутствие тайного свидетеля во многих из них.

И даже их измененные голоса перестали казаться нечеловеческими и пугающими, и раздраженно-уставшая реакция защиты на их слова стала привычной.

Мне не стало казаться: «видимо, это правильно», но думалось: «конечно, раз есть такой механизм, обвинение будет его использовать». А на самом деле такого быть не должно, это дискредитирует саму практику использования тайных свидетелей.

Иногда свидетели и в самом деле нуждаются в защите, когда им грозит серьезная опасность за их слова, а без их показаний никак, и без них справедливость не восторжествует. Это единичные случаи, абсолютно необходимые для правосудия.

Сейчас же призвание тайного свидетеля — залатать своими словами дыры в обвинении, связать неувязки. Я не утверждаю, что в 100% случаев использование тайного свидетеля в российском суде — доказательство фальсификации дела со стороны правоохранителей. Иногда это необходимо. Чаще всего это просто прикрытие небрежной и ленивой работы расследователей. И правда, зачем опрашивать людей, искать улики, когда есть аноним, который все расскажет и покажет, как надо.

В любом случае, практика введения секретных свидетелей в России разлагает судебную систему и подрывают принцип равенства сторон в суде. И пока ее будут применять сплошь рядом, как сейчас, ни о каком справедливом суде можно даже не мечтать.

Арина Кочемарова