Общественно-политический журнал

 

В Белом доме решают как США должны ответить на нападение на их ключевого союзника на Ближнем Востоке

Американские военные в пятницу представят президенту Дональду Трампу «широкий ряд военных вариантов» ответа на беспрецедентную атаку, осуществленную, по мнению Белого дома, Ираном против саудовской нефтяной отрасли.

На совещании в Белом доме президенту представят, в том числе, список потенциальных целей для авиационных бомбардировок на территории Ирана. Президента, наряду с этим, предупредят, что боевые действия против Исламской Республики могут перерасти в полномасштабную войну. Об этом на условиях анонимности сообщили представители администрации, знакомые с ходом дискуссий.

Совещание по вопросам национальной безопасности, скорее всего, станет первой возможностью для принятия решения о том, как США должны ответить на нападение на ключевого союзника Вашингтона на Ближнем Востоке. Все возможные решения зависят от свидетельств причастности Ирана, которые смогут представить участники расследования, проводимого США и Саудовской Аравией. Об этом заявляет целый ряд представителей администрации, в том числе - госсекретарь Майк Помпео.

Тегеран отрицает свою причастность к нападению на саудовские НПЗ, предупреждая США о том, что любые атаки на Иран приведут к большой войне с немедленным ответом со стороны Тегерана.

Помпео и вице-президент Майк Пенс назвали атаку на саудовские НПЗ «актом войны». Пенс сказал, что Трамп «рассмотрит факты и примет решение о следующих шагах. Но американский народ может быть уверен, что США будут защищать наши интересы в регионе, и что мы поддержим наших союзников».

США могут ответить на действия Ирана различными средствами, включая военные, политические и экономические. Среди возможных военных опций – как авиабомбардировки, так и менее очевидные шаги, такие, как кибератаки. Среди вероятных вариантов – увеличение военной поддержки со стороны США для оказания помощи Саудовской Аравии для защиты от атак с севера, так как большая часть оборонных ресурсов страны сосредоточена на юге, в связи с угрозой, исходящей от повстанцев-хуситов в Йемене.

Генерал Джозеф Данфорд, председатель Объединенного комитета начальников штабов, в беседе с журналистами в понедельник подчеркнул, что решение об ответе США на действия Ирана будет приниматься политиками, а не военными.

«Моя задача – представить президенту военные варианты, для того чтобы он принял решение об ответе с помощью военной силы», - заявил Данфорд.

Трамп хочет видеть «широкий набор вариантов», добавил генерал. «На Ближнем Востоке у нас, конечно, есть военные силы, и мы осуществляем планирование и имеем множество опций», - сказал председатель Объединенного комитета начальников штабов.

В пятницу утром президент Трамп заявил журналистам в Белом доме, что США вводят санкции против Национального банка Ирана. Трамп, как указывает Reuters, не сообщил каких-либо подробностей о новых санкциях. В свою очередь министр финансов США Стивен Мнучин отметил, что этот банк является последним источником средств для Тегерана.

Попытается ли вмешаться ли Россия?

Многие наблюдатели по-прежнему предполагают, что военное столкновение возможно, если Иран будет совершать действия, усиливающие напряженность в регионе. В одном из своих недавних твитов госсекретарь Помпео заявил, что «угрожающее поведение Ирана неприемлемо».

Как в этой ситуации поведет себя Москва, которая серьезно сблизилась с Тегераном в ходе совместных действий в Сирии и поставила иранским военным комплексы ПВО С-300? Близки ли Иран и Россия сейчас настолько, что их можно считать союзниками?

Свою версию российского ответа на эти вопросы привез из Москвы в Вашингтон Руслан Пухов – директор Центра анализа стратегий и технологий, выступивший 18 сентября в Центре международных стратегических исследований.

Руслан Пухов участвует в заседаниях Валдайского клуба – группы экспертов, которые имеют возможность задавать вопросы президенту России Владимиру Путину. Впрочем, российский эксперт просит не ассоциировать его с официальной Москвой, хотя, описывая действия России на Ближнем Востоке и ее отношения с Ираном, использует слово «мы».

По словам Пухова, Иран и Россию сейчас сближает режим санкций: «Большинство людей, входящих в политическую элиту России, уверены, что санкции против России будут только усиливаться, что они выйдут на тот же уровень и глубину, на которых сейчас находятся санкции против Ирана, и что санкции – это вообще навсегда. Вследствие этого, они полагают, что сейчас все меньше пространства для улучшения отношений России с США, и все больше – для развития отношений с Ираном».

Руслан Пухов напомнил, что координация внешней политики России и Ирана ведется уже давно: «Перед тем, как начать сотрудничать около четырех лет назад на поле боя в Сирии, Россия и Иран более десяти лет сотрудничали в ООН: Москва поддерживала Тегеран в этой организации, как США и из союзники оказывали на него давление из-за иранского участия в событиях в Йемене, а Иран поддерживал Россию, когда Запад обвинил Россию в аннексии Крыма и милитаризации этого полуострова. Эти моменты были также важными в российско-иранском сотрудничестве».

С началом же конфликта в Сирии, говорит российский эксперт, Москва и Тегеран преодолели существовавшее ранее недоверие: «Продажи российского оружия в Иран и обмен с ним информацией у России были невелики, но с началом военных действий в Сирии началось и серьезное военное сотрудничество. Между Россией и Ираном летом этого года было подписано некое соглашение, которое иранская сторона назвала «беспрецедентным».

Руслан Пухов считает, что чем хуже американо-иранские отношения, тем лучше ситуация для России – это дает ей дополнительные выгоды: «Нефть поднимется до ста долларов за баррель, и как только так будет, опять будет актуальной старая российская шутка: «Мы великая держава, если нефть подходит к ста долларам за баррель, и региональная – если к тридцати».

Руководитель российского аналитического центра считает, что Тегеран взял на вооружение тактику «эскалации ради деэскалации»: «После того, как США ввели санкции против металлургической промышленности Ирана, а также решили не делать исключений в санкциях для тех стран, которые покупают иранскую нефть, Иран понял, что если он не будет на это отвечать, то его просто задушат санкциями. Поэтому и американский дрон был сбит, поэтому и в нынешнем налете беспилотников на саудовские нефтеперерабатывающие заводы виден иранский след, да они почти его и не скрывают, как бы говоря: «Мы не можем ударить по территории США, но союзники США в регионе, если они поддерживают санкции против нас, если они поддержат войну с нами – мы их сожжем».

Руслан Пухов при этом напоминает, что у России есть партнерские отношения с Саудовской Аравией, и это позволяет предположить, что Россия, поддерживая Иран, все же останется скорее болельщиком, нежели участником игры.

Профессор Марк Кац (Mark Katz), специалист по Ближнему Востоку из Университета Джорджа Мейсона и приглашенный старший эксперт в Атлантическом Совете, говорит, что не ожидает в случае военного конфликта выступления России на стороне Ирана: «Очевидно, что любые действия США против Ирана будут осуждены Россией, но пойдет ли Москва на что-то большее – неясно. Я бы предположил, что Россия хотела бы избежать прямого вовлечения в конфликт. Кроме того, как я полагаю, в России считают, что США не станут вредить Ирану слишком серьезно, и что нынешние власти Ирана не уйдут в результате каких-либо действий Трампа – скорее, там будет предложена некая новая сделка, и так далее. То есть, Иран, возможно, станет еще теснее сотрудничать с Россией, и Путин попытается просто посмотреть, как ситуация развивается, и ее использовать».

По мнению Марка Каца, несмотря на российские комплексы ПВО, Иран все равно остается уязвимым для реальной атаки: «У иранцев есть российские комплексы ПВО С-300, правда, я не знаю, насколько это современная версия. У них нет комплексов С-400, и я не знаю, насколько Россия захочет их туда поставить, потому что там могут быть проблемы с оплатой. Но даже наличие у Ирана С-300 означает, что он может предотвратить определенные виды атак, но не все виды. С-300 предназначены для того, чтобы сбивать самолеты противника, возможно, и какие-то ракеты, но, если это будет атака дронов – их эффективность непонятна. США, как и Россия, действуют в расчете на преодоление возможностей противника».

Эксперт при этом соглашается, что тактика эскалации ради деэскалации явно используется Тегераном, хотя результативность такого поведения под вопросом.

Марк Кац полагает, что повод к использованию такой тактики дает Белый дом: «Мы видели, что Трамп сделал шаг назад – после иранской атаки на суда говорилось, что последует приказ об ответных действиях, но он отступил в последний момент. И такое поведение Трампа вдохновляет, в частности, Иран, на повышение ставок и увеличение напряженности ради ее снижения – они видят, что он говорит жестко, но на самом деле не хочет начинать конфликт, что их только подстегивает. С другой стороны, если они действительно хотят повысить ставки только для того, чтобы укрепить свои переговорные позиции, это тоже, похоже, не работает: такая тактика никого не приближает к договоренностям.

Трамп дал понять саудитам, что если США и вмешаются, то только если те сами ответят противнику, будут полностью вовлечены в операции, и оплатят американскую помощь. Замечания Трампа обрисовывают в общих чертах стратегию США в отношении военных действий против Ирана. В соответствии с этой политикой прямое участие США в отражении агрессии, направленной против их союзников, не является автоматическим.

В этой связи представляет интерес переписка в "Твиттере" между сенатором Линдси Грэмом, близким другом Трампа, и президентом. «Слабый ответ президента Трампа на уничтожение Ираном американского беспилотника был расценен иранцами,ыеак явный признак слабости», - написал Грэм, на что президент ответил: «Нет, Линдси, это был признак силы, чего некоторые люди просто не понимают». На пресс-конференции на этой неделе он добавил: «Очень легко атаковать, но если вы будете говорить с Линдси, спросите его, как закончился прошлый поход на Ближний Восток, как закончилась война в Ираке».

При такой позиции трудно представить, что Трамп будет призывать Саудовскую Аравию атаковать Иран самостоятельно - из-за страха, что такая реакция может заставить Вашингтон оказать помощь и ввязаться в войну, которой Трамп изначально хочет избежать.

Осторожность Саудовской Аравии и ее нежелание прямо обвинить Иран можно понять в свете того, что аравийское королевство может оказаться не только без военного партнерства с США, но и в серьезном несогласии со своими союзниками среди стран Персидского залива. ОАЭ, которые уже вывели часть своих сил из Йемена и восстановили свои торговые отношения с Ираном, выступают против любых военных действий, которые могут нанести ущерб экономике эмиратов. Кувейт не присоединяется к Саудовской Аравии, у Катара глубокие противоречия с Эр-Риядом и он тесно сотрудничает с Ираном, и никакая другая арабская страна не предложила саудовцам военной помощи, если она решит начать войну против Ирана.

Но и отсутствие реакции все равно ставит Саудовскую Аравию и США в тяжелое положение. Атака, осуществляемая или самим Ираном, или им же с помощью шиитских милиций из Ирака или хуситов из Йемена, проясняет характер военных вызовов, стоящих перед каждым, кто решит напасть на Иран. Хотя у Тегерана нет современной авиации, и нет военно-морских и сухопутных сил, способных противостоять армии США, он вполне способен поражать стратегические цели, такие как нефтяные объекты, военные базы, нефтяные танкеры и военные корабли, и вести изнурительную асимметричную войну в течение долгого времени и при относительно низкой стоимости.

Западный и американский подход страдают упрощением. Этот подход, который «объясняет» Иран и принципы, определяющие его политику, опасен непониманием противника и тем самым может разжечь следующую войну.