«Я родину свою люблю, но ненавижу государство. Желание вернуться есть, но не при этой власти»

В 2023 году власти России вернулись к практике разлучать детей с родителями по политическим причинам. У 60-летней активистки из Бурятии Надежды Филоновой забрали приемного сына на полтора года в детдом. А Алексея Москалева из маленького городка Ефремов разлучили с его дочкой Машей после того, как шестиклассница нарисовала на школьном уроке антивоенный рисунок.

Вступившийся за дочь отец получил двухлетний срок по статье «о дискредитации армии». Машу забрали в приют, а после — в семью матери, с которой она давно не жила. Отбыв свой срок, Алексей Москалев вместе с дочерью покинул Россию. Теперь они столкнулась с тем, что им не выдали гуманитарную немецкую визу.

Сейчас он и его дочь находятся уже девять месяцев в ожидании, когда им разрешат въезд в ЕС.

С Алексеем Москалевым мы встречаемся в городском парке в столице страны, которую лишь условно можно считать безопасной для политических беженцев из России. Девять месяцев назад, отбыв свой тюремный срок за дискредитацию армии, на свободе он сразу столкнулся с вниманием к себе со стороны российских силовиков. Так что буквально спустя пять дней после освобождения из колонии он вместе с дочерью Машей экстренно выехал из России.

Все это время они провели в ожидании гуманитарных виз в Германию. «Вы знаете, жизненный опыт подсказывает, что не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — про свои будущие планы Москалев предпочитает пока не думать. — Когда одобрят, если Господь даст, тогда будем какие-то планы строить».

Пока они с дочерью стали одними из тех, кто столкнулся с новой миграционной политикой нового правительства Германии Фридриха Мерца, которое заморозило выдачу гуманитарных виз для беженцев из ряда стран. Прямого отказа в визе Москалевы пока не получили, но рассмотрение их заявки отложено на неопределенный срок.

«Когда я находился в местах заключения, многие зеки любили обсуждать, что я вот этим займусь, а я этим, — рассказывает бывший заключенный. — А я им отвечал: «Ты сначала выйди. А потом уже строй планы». У меня к этому такой подход. Маша, например, говорит: «Пап, пап, а давай завтра то-то, то-то». Я говорю: «Маш, давай сегодня ляжем спать, завтра проснемся и будем смотреть. Не знаем, что за ночь с нами может случиться».

«Вопрос жизни и смерти»

Во время первого обыска у Москалевых пропала кошка — осталась на улице, да так и сгинула. Маша, говорит Алексей, долго плакала. Девочке завели собаку, которую удалось через длинную цепочку волонтеров вывезти за рубеж. Москалев говорит, что это очень поддерживает Машу в вынужденной эмиграции.

За пределами России Москалевы оказались первый раз в жизни, в другие страны им не доводилось даже путешествовать. «До сего момента не было у меня никогда поездок за рубеж. Не приходилось», — объясняет Алексей. Со школьных времен он немного помнит немецкий язык, а Маша в школе сначала изучала английский, а уже после отъезда из России начала тоже постепенно знакомиться с немецким.

При этом за свои 57 лет Москалев-старший перепробовал множество разных профессий, так что уверен, что и на новом месте довольно быстро сумеет сориентироваться и придумать, чем ему дальше заниматься. Получив кулинарное образование, Москалев-старший успел поработать и в кафе, и начальником охраны в одном из московских отелей, и в сфере разнообразного предпринимательства — от торговли стройматериалами до обычного продуктового ларька.

В последние годы перед войной, помимо бизнеса, он увлекся еще и фермерством, создав вокруг своего дома в Ефремове Тульской области что-то вроде мини-зоопарка. «Последние три года почти все забросил и чисто для души занимался птицей декоративной, — вспоминает он. — Павлины индийские, фазаны разных пород, гуси холмогорские, индейки американские, уточки, кролики декоративные. Оно вроде и для души. И ребенку приятно с животными общаться. И на жизнь хватало».

Когда преследование семьи Москалевых только началось, Алексею пришлось всю эту живность раздать по знакомым. Время не позволяло даже продать — он говорит, «иначе все бы погибли».

Из истории их семьи быстро становится ясным, почему Москалев-старший пытался создать своей дочери максимально комфортное детство с собственным мини-зоопарком. В иных обстоятельствах Маша могла бы расти в многодетной семье. Но Москалевы столкнулись с тем печальным состоянием, в котором находится российская медицина в таких небольших городках, как тульский Ефремов. Ее старший брат, мальчик, родившийся в семье первым, прожил всего 14 дней. Алексей уверен, что это произошло из-за неправильной постановки диагноза.

«Когда мальчик родился, все нормально было, а спустя две недели начал плакать и задыхаться. Вызвали скорую, их увезли в больницу, детский врач его послушала, посмотрела и говорит: «На что жалуетесь?» — «Ребенок задыхается, личико уже синеет» — «Мамаша, вы что, детей не видели? Дети и должны плакать».

Даже сейчас, спустя много лет эту историю Москалеву, очевидно, вспоминать очень тяжело, но он пересказывает ее в деталях. Родители настаивали на флюорографии. По сделанном снимку та же врач, которая отправляла их перед этим домой и говорила, что с ребенком все нормально, поставила диагноз «двустороннее воспаление легких» и рекомендовала срочную капельницу. Соответствующего специалиста, который мог бы все это разрешить, в городской больнице просто не оказалось. «Как-то удалось договориться, вызвали неотложку и увезли его в Тулу, — вспоминает Алексей. — Я каждый час главврачу областной больницы названивал. Очередной раз позвонил, врач говорит: «Держитесь, ваш ребенок умер». Когда стали анатомировать, выяснили, что с сердцем у него были проблемы, а никакого воспаления легких не было».

После Маши у Москалевых родилась еще одна девочка, которая прожила тоже недолго, и отец тоже винит в этом врачей: «Неправильный диагноз и неправильное лечение. Мальчик 14 дней прожил, девочка — 10. Я всегда говорю: все нормальные специалисты из России уехали, а остались те, кто-либо по блату, либо с фальшивыми дипломами».

Семья распалась, но вопрос, с кем из родителей останется Маша, по словам Москалева, даже не стоял (а мама девочки не общается с журналистами). За прошедшие годы, говорит Москалев, у его бывшей супруги появилась новая жизнь и новая семья, так что даже когда Маша на время оказалась у мамы, пока отец был в заключении, каких-то близких отношений у них не сложилось.

О своем опыте воспитания ребенка в одиночестве он особенно подробно не рассказывает, как будто не видит в этом чего-то необычного. «Первоначально после развода было очень тяжело, — признает он. — Я сел один на диване — что теперь делать... Работа, надо будет ходить по магазинам, все остальное — уборка, стирка, ребенка в школу. Очень было тяжело первые месяца два. Не справлялся один. А потом вошло в норму, тем более если ребенок любимый, долгожданный, тут вопрос даже не стоит».

Не стоял, несмотря на все случившееся в семьей, у Москалевых и вопрос о переезде из Ефремова в какой-то другой город покрупнее. «Вы знаете, на одном месте и камень обрастает», — объясняет Алексей. «Мы уже настолько там привыкли. Не бросишь все в один момент. Москва шумный город, а мы привыкли к тихой обстановке. И хозяйство было, и бизнес, — говорит он. — Любой переезд — это заново начинать все с нуля. Сейчас мы переехали, потому что это был уже вопрос жизни и смерти. Там либо тюрьма, где ребенка у меня отнимут... Уже отнимали».

«Это вы ведете боевые действия»

Политикой Алексей Москалев, по его словам, интересовался всегда и еще в 2014 году выступал против аннексии Крыма. Он рассказывает, что когда соседи или знакомые говорили ему, какой молодец российский президент Владимир Путин, то он отвечал им, что гордиться нападением на соседнюю страну вряд ли стоит: «Попробовал бы Аляску отобрать у Америки».

Но ему кажется, что сейчас лишь небольшой процент населения выступает против кремлевской политики, а остальные либо молчат, либо сидят, либо подвергаются уголовному преследованию: «Шантаж, посадки, убийства. Как Навального, Немцова, Салье, Артема Боровика».

Спустя два с половиной года после того, как семья столкнулась с вниманием со стороны российских силовиков, Москалев-старший до сих пор помнит все происходившие тогда события по часам и минутам. Маша пришла из школы после урока, на котором она нарисовала антивоенный рисунок, вся испуганная и в слезах. «Пап, я боюсь», — вспоминает он тот их разговор. — «Что случилось?» — «Приходили сотрудники полиции, открыли в класс дверь и спросили, тут ли учится Москалева».

Когда Маша только закончила свой рисунок (учительница попросила детей нарисовать что-то на патриотическую тему), преподаватель сразу же отправилась с ним к директору школы, а тот вызвал полицию. На выходе из школы полицейские, еще не знавшие, как выглядит Маша, у всех уходящих домой девочек спрашивали фамилию. Маша пошла на хитрость, назвала другую и смогла убежать. Успокоив ребенка, Алексей пообещал ей, что на следующий день сам придет забирать ее из школы.

Но как только он появился в фойе, директор школы вновь вызвал полицейских. В этот раз приехали сразу четверо сотрудников. Двое остались дежурить с отцом внизу, а двое пошли забирать ученицу из класса. «Вы знаете, чем ваша дочь занимается?» — вспоминает Москалев тот свой диалог с полицейскими.

— Чем же может заниматься таким криминальным девочка 12 лет? Поясните мне.

— Вы знаете, какой она рисунок нарисовала?

— Ну, не порнуху же. Я знаю своего ребенка.

Показывают альбом: «Вы видите?»

— Не вижу ничего криминального. Ребенок высказал свое мнение, что она против войны.

— Вы знаете, что это не патриотично, у нас СВО, и мы ведем боевые действия.

Я говорю: «Это вы ведете, а мы с моей дочерью ничего не ведем».

Следующие три часа отец с дочерью провели в полицейском участке, где начальник отдела, с которым Москалев сам в свое время учился в одной школе на один класс того старше, читал ему нотации о том, как неправильно и непатриотично он воспитывает своего ребенка: «На тебя дело заведут, посадят, ты этого добиваешься?»

А затем еще три часа семья сидела уже в Ефремовском городском суде, где судья выписала Алексею Москалеву штраф на 32 тыс. рублей. «Это было 25 апреля 2022 года», — вспоминает он дату, после которой прежней спокойной жизни у них уже не было.

«Потом мы пошли с Машей домой, она голодная была, напуганная, не хотела в школу больше идти, а я ее успокаивал, что больше не надо волноваться, все равно уже оштрафовали», — вспоминает Москалев конец того трудного дня. Но уже на следующий день, стоило ему только проводить Машу в школу, почти сразу раздался звонок от классного руководителя. «Я уже на нервах и так вызывающе спрашиваю: «Ну, что опять случилось?». А он говорит: «Приезжали сотрудники ФСБ, зашли в класс и забрали Машу».

Беседа с оперативником тульского УФСБ заняла у Москалева следующие три с половиной часа жизни. С Машей все это время параллельно общались фсбшники в соседнем кабинете. «Представляете, 12-летнего ребенка! Без родителей, без опекунов, просто взяли и арестовали!» — случившееся, кажется, до сих пор не укладывается у него в голове.

После трех дней общения с силовиками про Москалевых наконец на время забыли: «Вот с апреля месяца и до декабря нас вообще не трогали. Я думал, что все замялось и прошло. Но под Новый, 2023 год они решили нам праздник сделать». Несмотря на полученный штраф, Алексей Москалев продолжил вести свой аккаунт в социальной сети «Одноклассники», где у него было почти 5000 друзей и около тысячи подписчиков. И продолжал высказывать свои антивоенные взгляды, а также комментировать события, которые произошли в Буче, Мариуполе и колонии в Еленовке, где массово погибли украинские военнослужащие.

Все дальнейшие события, связанные с уголовным делом против Алексея Москалева, подробно описывались всеми российскими независимыми СМИ. Обыск, попытка переезда в другой город от преследования, арест, суд об ограничении родительских прав, отправка Маши Москалевой в детский приют, попытка Алексея накануне приговора бежать из России и его задержание в Беларуси, срок.

— Вы с Машей сейчас часто возвращаетесь к той истории? Обсуждаете?

— Только когда интервью даю. Она каждый раз спрашивает: «Зачем ты все это продолжаешь поднимать и вспоминать?»

Хотя изначально об интервью с Алексеем мы договаривались через его дочь и в планах было поговорить втроем, Маша, кажется, до сих пор до конца не отошла от всего случившегося и вспоминать тот опыт лишний раз не хочет. В последний момент она решила не приходить на разговор.

Что дальше

Пока в планах Москалевых — постараться все же добраться до Германии, если решение по их визе будет одобрено. С того самого момента, когда дело «об антивоенном рисунке» только закрутилось и стало обсуждаться в СМИ, один человек из Германии взялся активно помогать семье Москалевых и поддерживал их на протяжении всего того времени, что Алексей провел в заключении. «Он уже и жилье для нас снял. А мы застряли здесь, — сожалеет Москалев-старший. — Маша хочет с ним поскорее поближе увидеться. Этот человек поддерживал меня с момента моего ареста и все время, пока шли суды, он стал не то что близким человеком, а как крестным отцом стал Маше. Я когда с ней созванивался из колонии, она называла его имя, а я просил: «Давай без имен и без фамилий, называй просто крестным». Он финансово помогал ей все время, пока я был в колонии, и одежду покупал, и учебники. Он живет в Германии и ждет с нетерпением, когда мы объединимся».

Вопросы будущего дочери и ее образования решаться будут тоже уже после окончательного переезда на новое место жительства. После отъезда из России Маша какое-то время продолжала дистанционно обучаться в одной из московских школ, но когда стало известно, что для получения аттестата об окончании 9 класса придется лично ехать в Москву и сдавать экзамены, в ее обучении было решено сделать паузу.

«Сейчас она подросток. У нее планы меняются, — размышляет отец о будущем дочери. — То она хотела на юриста пойти. Потом переводчиком быть хотела. Я считаю, надо школу для начала окончить, а ближе к этому решать вопрос. И планы у нее за это время могут поменяться еще десять раз».

Несколько раз после отъезда Москалевых узнавали на улице или в супермаркете. Но такое внимание людей Алексею, кажется, до сих пор не очень приятно. К тому же он продолжает опасаться за свою и Машину безопасность, так что лишний раз старается не афишировать, где именно они находятся, а с оставшимися в Ефремове знакомыми он связывается только по большой необходимости. Он боится подставлять людей, которые продолжают с ним общаться.

Москалев говорит, что для него самое главное — что после всего пережитого Маша приходит в себя на новом месте и «больше никакого подавленного настроения». «Ради смеха я несколько раз спрашивал, а не вернуться ли нам домой? — рассказывает он. — «Ты что, пап, снова переживать все это?!» Она увлеклась рисованием, портреты пишет, рассказы пишет и публикует их в интернете. Она каждый раз, как напишет, спрашивает мое мнение. А я удивляюсь, откуда у ребенка столько фантазии. Может, в интернете подсмотрела? Маша говорит: «Нет, я ложусь спать, мне мысли приходят разные, а утром сажусь писать».

На вопрос, допускает ли он когда-нибудь возвращение домой вместе с дочерью, Алексей Москалев отвечает: «Я родину свою люблю, но ненавижу государство. Мы не отрываем себя от родины. Но не при этом режиме только. Это исключено. При этом режиме вернуться — это обречь себя и своего ребенка на новые испытания. И никакого будущего. Меня и полицейские, и фсбшники предупреждали, что, Алексей, работы ты хорошей себе больше не найдешь, а любой твой бизнес замучают проверками. Желание вернуться есть, но не при этой власти».

Илья Барабанов