Общественно-политический журнал

 

Люди, несмотря на пустые полки, считают пропаганду более убедительной, чем ценники

Насилие у диктаторов больше не в моде. Несмотря на живые примеры Сирии и Северной Кореи, расстрелы и пытки все меньше используются современными авторитарными режимами.

Сергей Гуриев об арсенале недемократических правителей в XXI веке:

– Чем «новый авторитаризм», как вы его называете, отличается от «старого»?

– Мы рассматриваем авторитаризм, который не использует ни репрессии, ни даже угрозы репрессий. Оказывается, что во многих ситуациях они режиму не нужны. Современные авторитарные режимы используют не оружие, а информацию. Диктаторы пытаются убедить население в том, что являются компетентными. И это серьезное отличие от традиционного взгляда на диктаторов.

Наш анализ отталкивается от простого факта: если раньше большинство диктаторов использовали массовые репрессии, не проводили выборов или контролировали в парламенте 95% и более голосов, сейчас такие режимы скорее исключение.

Современные диктаторы делают вид, что они демократы. Нынешний венгерский премьер-министр Виктор Орбан с гордостью сказал: «У нас новая модель. Мы нелиберальная демократия». Они делают вид, что у них есть неподцензурные СМИ и выборы. Они действительно хотят, чтобы избиратели считали их компетентными и популярными, не прибегая к массовым репрессиям.

– Такой режим более стабилен, чем авторитаризм старого образца?

– На этот вопрос ответить трудно. Эти режимы пока выживают достаточно успешно, и непонятно, чем закончится их эра. Мы точно знаем, что диктатуры, основанные на репрессиях, могут существовать десятилетиями. Другое дело, что такие режимы ожесточают людей, что опасно для самих диктаторов в тот момент, когда происходит смена режима. И поэтому современным диктаторам не хочется прибегать к репрессиям.

Сейчас люди, которые учили историю, понимают, что если вы используете репрессии, вы нелегитимны. Идеологическая битва закончилась. Всем стало понятно, что тоталитарные идеологии на самом деле не приносят людям счастья. Это особенно очевидно, если большинство населения имеет хорошее образование. Есть бедные страны, которым удается убеждать людей в том, что идеология (например, идеология «Исламского государства») – правильная. Но в странах с полной грамотностью и средним уровнем дохода, таких как Турция, Венгрия или Россия, трудно убедить людей в том, что есть какая-то идеология вроде коммунизма или религия вроде ислама, которая намного лучше, чем все остальные. Диктатура, основанная на манипулировании информацией, больше подходит к сегодняшним реалиям, где люди могут путешествовать, читать книги и веб-сайты, но по-прежнему готовы верить официальной пропаганде – особенно если они не получают информации из альтернативных источников.

– Как ваша модель помогает объяснить происходящее в России?

– Конечно, любая модель – это метафора. С другой стороны, многие процессы, которые мы наблюдаем в сегодняшней России, действительно хорошо описываются нашей моделью. К примеру, в том, что раньше российский режим был основан на кооптации элит, а сейчас – на цензуре. Это изменение, видимо, произошло в последние год-два, когда началось резкое подавление попыток оппозиции коммуницировать с обществом. Раньше режим скорее подкупал элиты; сейчас он резко повысил уровень цензуры.

– Подкупал в каком смысле? Можете привести пример?

– Режим давал элите, которая все про него понимает, такой выбор: «Вы можете выступать против, говорить о том, что мы коррумпированы и некомпетентны. Или вы можете стать частью режима, и тогда вы будете жить хорошо». Но по мере того, как у режима кончаются деньги, более вероятно то, что он переходит от подкупа к цензуре и говорит: «Вы можете протестовать. Но я сделаю так, что о ваших попытках противодействовать официальной пропаганде народ даже не узнает».

– В вашей модели население оценивает режим по информации из нескольких источников. Это государственные и независимые СМИ, а также текущая экономическая ситуация: цены в магазинах, курсы в обменниках. Каким сигналам россияне верят больше?

– В сегодняшней России, как и во многих других странах, источником легитимности является рейтинг, популярность власти. Сегодня пропаганда эффективна, но со временем люди могут начать сомневаться. Как только они окончательно поймут, что режим некомпетентен и у страны нет будущего, произойдет снижение рейтинга и смена режима. Тот факт, что рейтинги остаются высокими, означает, что люди, несмотря на пустые полки, считают пропаганду более убедительной, чем ценники. Здесь, конечно, пропагандистам очень сильно помогает наличие войны и кризиса на Украине. Они могут объяснить пустые полки проблемами во внешней политике.

– Вы пишете, что современные диктаторы – к примеру, бывший президент Венесуэлы Уго Чавес – могут быть некомпетентны, но их некомпетентность скрывается при помощи пропаганды. Насколько эта проблема, на ваш взгляд, выражена в России?

– В России стало больше цензуры и пропаганды. То есть, судя по внешним признакам, режим осознал неспособность доказать людям, что он компетентен с экономической точки зрения. Если бы режим мог просто обеспечить растущий уровень жизни, то не надо было бы тратить так много денег и усилий на пропаганду и цензуру. Все, что мы наблюдаем сейчас, – это не просто свидетельство некомпетентности режима. Это свидетельство осознания режимом собственной некомпетентности.

– Вы называете пионером модели «мягкой автократии» бывшего премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю. В чем это проявлялось?

– Ли Куан Ю, конечно, сажал своих политических соперников в тюрьму, но в отличие, скажем, от чилийского лидера Аугусто Пиночета не использовал массовых репрессий. Он ставил во главу угла не идеологическое доминирование, а экономическую эффективность. Когда он пришел к власти, он не говорил о необходимости следовать коммунистическим, исламистским или монархическим идеалам. Его идея была в том, что сингапурцы заслуживают достойной жизни. Из всех диктаторов, которых мы видели за последние десятилетия, он, безусловно, является самым ярким примером компетентного лидера. Его популярность, скорее всего, оставалась бы сверхвысокой и без ограничений политических свобод.

Комментарии

viktork (не проверено) on 25 марта, 2015 - 19:39

С.Гуриев описывает то, что видит - есть диктатура и есть пропаганда.

И есть впечатление, что первое стоит на втором. Но так ли велика сила пропаганды и в чем она? Если исходить из приоритета материальных интересов, то население всегда стремиться сохранить систему власти-общества до упора, до последней возможности, потому что прекрасно понимает, что любая ломка - удар по условиям жизни. Тем более в России с её богатым опытом катастроф. Пропаганда поэтому должна уверить население, что ломка дорого обойдется, а лучше не станет. Однако это понятно и без пропаганды. И только нетерпимое положение без перспективы улучшения, сознание тупика, может поднять массовый протест и решимость менять всё, но уже по-своему, не доверяя судьбу ни каким лидерам-партиям-властям. До этого явно далеко, не по времени, а по ситуации.
Другое дело - верхушечный переворот, когда власть раскалывается и перевертывается другим боком. Какие то трения очевидны, но и там они далеки до бунта. И уж им то пропаганда не нужна - сами всё знают. Итого - режим стоит не на пропаганде, а на экономике всегда и везде, а здесь процессы не быстрые, но неумолимые. Их пропагандой не остановишь.