Вы здесь
Все дьявольски наоборот
Две круглые годовщины – августа 91-го и теперь октября 93-го вызвали бурную дискуссию в политизированной блогосфере. Событийная хроника этих двух конфликтов вокруг одного и того же здания в центре Москвы запутана и противоречива.
Большую картину – Что это было? – Чья победа? – Кто побежден? – скорее можно разглядеть с двадцатилетней исторической перспективы. Есть материальное свидетельство, реликтовое излучение тех удаленных событий – сегодняшняя российская власть, порожденная ими. Внимательный взгляд на эту власть поможет лучше понять смысл драматических конфликтов двадцатилетней давности.
Власть эта почему-то всегда стеснялась вспоминать свою родословную. Хотя непосредственно после событий 91-го и 93-го их официальная иконография была вполне героической. Август – окончательная победа демократической революции над коммунистической диктатурой. Октябрь – подавление попытки коммуно-фашистского реванша.
Рядовые участники московских столкновений на стороне победителей (в первом случае сотни тысяч, во втором – уже значительно меньше) видели их именно в этой оптике. И готовы были жертвовать жизнью, защищая свою правду. Однако многие странности сюжетов 91-го и 93-го становятся понятными только в контексте иной парадигмы российской истории последней четверти века.
Сегодня в исторической ретроспективе очевидно, что в стратегическом курсе на номенклатурную приватизацию не было принципиальных разногласий между околоельцинскими "номенклатурными реформаторами" и лагерем путчистов 91-го или Верховным Советом 93-го. Можете ли вы себе представить победивших Янаева и Павлова, или Хасбулатова и Руцкого, отказавшихся от вкусных кусков государственной собственности, которые уже увлеченно рассовывали по своим карманам черномырдины и алекперовы?
Это был общий консенсусный проект советских аппаратчиков, созревший в лубянских коридорах, видимо, еще в андроповские времена. Дракон коммунизма, которого ритуально сокрушили 19–21 августа, на самом деле к тому времени уже благополучно издох, прежде всего в умах и сердцах его идеологов и вождей, сменивших портреты Ленина на портреты Франклина. Окропившись мертвой водицей приватизации, традиционная Русская Власть оборотилась в конце концов из коммунистических старцев в сексапильных моложавых нефтетрейдеров.
Разошлись они тогда в другом. Кланам, стоявшим за путчем, хотелось не только громадной собственности, но и имперского величия в придачу. Прагматик Ельцин понимал, что империю не удастся сохранить даже ценой очень большой крови. Учебно-методический пример Югославии был уже перед глазами. Путч 91-го был не прокоммунистическим, а проимперским. Негласный лидер путчистов Крючков готов был предложить Ельцину занять место Горбачева, если тот согласится сохранить СССР.
Миллионы людей по всей стране искренне и наивно полагали тогда (как и автор этих строк), что сокрушена 70-летняя тирания, что перед Россией открывается путь демократического развития. Но зримым сегодня результатом "реформ" стало мафиозное государство.
Конфликт Верховного Совета с Ельциным в 93-м был попыткой второго эшелона номенклатуры оттеснить первый и дотянуться ручонками к вожделенной власти – собственности, опираясь на растущее социальное недовольство. Конфликт этот мог бы, вообще говоря, завершиться каким-то мирным торгом.
Но он в принципе не мог был разрешен конституционными средствами. Дело в том, что к 93-му году конституции в России вообще не существовало. Сначала советская конституция РСФСР была из лучших побуждений дополнена статьей, дававшей Съезду народных депутатов право принимать на свое рассмотрение любой вопрос. Затем в ней появился дополнительный президентский блок, основанный на классической идее разделения полномочий исполнительной и законодательной властей.
В результате родился логический уродец – система аксиом, содержавшая противоречащие друг другу положения. Каждый, знакомый хотя бы с элементарным курсом логики, знает, что из такой системы можно вывести любое заключение. Чем с успехом и занимались ельцинские и хасбулатовские юристы. Конституции не было, а председатель Конституционного суда "Валера, ептыть, ты же верующий" бегал, задрав подол своей юбки-мантии, выполняя роль, разумеется, не арбитра, а центрального нападающего одной из команд.
Амбициозный замысел Верховного Совета не удался не только потому, что в решающую ночь с 3 на 4 октября у Ельцина нашлось четыре верных ему танковых экипажа. А прежде всего потому, что многие еще сохраняли веру в Ельцина и его реформаторов.
На референдуме в апреле большинство поддержало Ельцина в его противостоянии с Верховным Советом. Особенно показателен был ответ на второй вопрос референдума: "Одобряете ли вы экономическую политику правительства?" Вопрос этот был задан на фоне социальных лишений, безработицы, инфляции, спада производства. 53% ответили – "да". Настолько велик был еще кредит доверия к победителям августа 91-го и будущим победителям октября 93-го. И как же его надо было умудриться промотать!
Я вспоминаю этот стоический ответ – "доверяем" – каждый раз, когда слышу ритуальные причитания приведших страну к системной катастрофе системных либералов о косном пораженном патерналистской ментальностью быдле, органически неспособном понять и оценить высокий замысел их непопулярных рыночных реформ.
А слышим мы это словосочетание "непопулярные рыночные реформы" уже лет двадцать пять, сначала от прорабов перестройки, и будем слышать еще минимум лет двенадцать, как они планируют, от воров в законе и их идеологической обслуги. Ну, ребята, когда вы с придыханием и снобистским превосходством над окружающим плебсом произноситe cвои заветные слова "непопулярные реформы", вы, наверное, имеете в виду какие-то глубоко продуманные экономические меры, которые будут довольно болезненно отражаться на широких слоях населения в течение, скажем, двух-трех лет – но зато потом наверняка расцветут науки и ремесла, откроются социальные лифты, вырастет средний класс креативных модернизаторов... Но двадцать с лишком лет, а теперь еще двенадцать! И все непопулярные, и все болезненные... А кони все мчатся и мчатся. А избы горят и горят.
"По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?" (Матф. 7:16). Наглядные плоды двадцатилетних усилий реформаторов в законе – смоквы живущей по понятиям криминальной экономики, неспособной соскочить с нефтяной иглы. Путь "собственника" к успеху в России лежит не через эффективное производство, успешную конкуренцию, инновации, а через близость или прямую принадлежность к властной вертикали, через эксплуатацию своего административного ресурса – маленького или совсем не маленького куска государства – и через абсолютную лояльность правящей бригаде и ее пахану.
Не может быть никаких творческих импульсов в этой созданной "реформаторами" мертвой, не имеющей ничего общего с конкурентным рынком среде, где вся вертикаль от альфа-Цапка всея Руси до участкового полиции набухла воровскими общаками, закупорившими все социальные лифты. А кроме того, господа непопулярные реформаторы, сами-то вы, продвинутые наши, провели за эти годы очень даже популярные в вашем узком кругу мероприятия и все как на подбор стали долларовыми мультимиллионерами, а самые талантливые из вас даже пролезли в игольное ушко мирового списка "Форбса".
Достойно сожаления, что большинство статусной интеллигенции пошло в услужение режиму Ельцина – Путина. Соблазненная головокружительно жирными сырьевыми объедками в лакейской воров в законе, последняя (де)генерация русской интеллигенции превратилась в капо правящего режима. Но, как известно, нет такой подлости, которую постсоветский интеллигент не смог бы для себя идеологически оправдать и обосновать. Мало ему на "державный" кол смачно сесть – надо ведь еще и либеральную рыбку съесть на десерт для душевного равновесия. Такой либеральной рыбкой для наших стыдливых альхенов стали ритуально повторяемые ими утверждения о реформаторской в целом природе сложившегося в России за последние два десятилетия режима.
Даже самые "отважные" из них, позволяя себе порой довольно резкую критику персонально Путина, никогда не покушаются на святое святых – основы и истоки сложившегося в России за последние два десятилетия режима. Более того, они призывают вернуться к "наследию Ельцина – Гайдара".
Но "наследие Ельцина – Гайдара", наследие победителей 91-го и 93-го – это не избавление от надвигающейся Русской катастрофы XXI века. Это уже пройденный нами путь к ней. Не "архаичные ценности массового традиционного сознания" привели к власти путинскую хунту, а чисто конкретные прогрессисты, чтобы хунта охраняла завоевания их "реформ": Волошин, Юмашев, Дьяченко, Березовский, Абрамович. А что касается самого Гайдара, то он до последнего дыхания верно служил путинскому режиму, не гнушаясь выполнять самые грязные его поручения. Достаточно вспомнить, как старательно отмывал он убийц Политковской и Литвиненко, бегая из одной телестудии в другую.
В результате двадцатилетнего цикла реформ осуществились все золотые мечты партийно-гэбистской номенклатуры, которая и задумала перестройку в середине 80-х. Полная концентрация политической власти, как и раньше; громадные личные состояния, которые тогда были для них немыслимы, и совершенно другой стиль жизни (что в Куршавеле, что на Сардинии). И самое главное – как правители они избавились от какой-либо социальной и исторической ответственности. Теперь им уже не нужно хором выть: "Цель нашей жизни – счастье простых людей". Их уже тогда тошнило от этого лицемерия. Теперь они сухо повторяют, что цель их жизни – "продолжение рыночных реформ" и "величие России", хотя никто из них сам в это не только не верит, но и не знает, что это такое.
Неотъемлемой органичной частью неправедного режима являются не только альфа-Цапок и его гулаговские и прокурорские палачи, но и волошины, кудрины, прохоровы и совсем уже в прихожей власти гламурная собчачье-валдайская "оппозиция". Путинская Дзюдохерия - наследница Ельцина по прямой, истинная победительница 91-го,93-го,99-го годов, последовательно ведущая курс на национальную смерть русского народа.