Общественно-политический журнал

 

Диктаторам, фальсифицирующим выборы, не место в Европе XXI века

Артём Важенков на свободе!

Только что его минский адвокат Антон Гашинский, сотрудничающий с Правозащитой Открытки сообщил, что Артем Важенков освобожден.

Это огромное облегчение и радость за нашего коллегу и друга. Освобождение Артёма из из-под незаконного политически мотивированного ареста стало возможно благодаря общим усилиям множество людей. Мы очень благодарны всем, кто приложил к этому руку.

В то же время мы не забываем, что Артём Важенков, гражданин нашей страны, был избит, арестован, подвергался пыткам, лишён еды и защиты и обвинён в тяжком преступлении в ходе карательной операции, устроенной белорусским диктатором ради сохранения личной власти.

Мы счастливы, что Артём на свободе, но считаем, что все те, кто подверг Артёма пыткам, измывался над ним, должны быть наказаны. Мы не верим, что это может произойти при режиме Лукашенко, но предпримем все усилия, чтобы это произошло как можно раньше.

Мы желаем свободы всем гражданам Беларуси. Мы восхищаемся их смелостью и верим, что они доведут свою борьбу до победы. Диктаторам, фальсифицирующим выборы и десятилетиями отказывающимся уходить от власти, не место в Европе XXI века.

Игорь Рогов, задержанный вместе с Артёмом Важенковым, рассказал о задержании:

Важенков и Рогов с 8 августа наблюдали за происходящим в Минске и ночью перестали выходить на связь. Позже по номеру одного из активистов "ответил посторонний человек", отмечала "Открытка".

– Задержали нас, когда мы были вместе. Мы, грубо говоря, двигались от центра Минска. И вот мы спокойно себе гуляем, и просто я вижу уже, отвернулся на секунду и вижу, как на нас уже бежит ОМОН, пара человек. Мы, естественно, от него убегаем. Убежать далеко не удалось. По крайней мере у меня. Меня задержали сразу же, схватили под руки и провели в автозак. Параллельно при этом еще хорошенько так избивали. В автозак меня положили, продолжили бить. Я кричал, что я гражданин России, но в ответ просто меня били все больше и больше. Артема я услышал только по крикам, я понял, что он вместе со мной в автозаке. То есть видеть я уже ничего не мог, потому что мне очень хорошо так прилетело по голове. Сейчас в Москве у меня уже диагностировали черепно-мозговую травму. Я, грубо говоря, находился в коматозном состоянии, глаза больше не открывал.

Потом нас уже повезли в ЦИП, как я понял, сложили просто у забора – этого я уже отчасти не помню, я очнулся уже, когда я был возле этого забора. Они на самом деле били меня просто в ответ на каждое мое слово, на то, что я просил позвонить их в посольство, – меня били за это. Меня били за то, что я говорил, что я гражданин России. Они били меня уже около забора, когда я просил какую-то медицинскую помощь, когда я просил таблетку, анальгетик. Я получал за любое слово, которое говорил. Причем это все было с очень сильной агрессией. Они говорили просто: "Что, тварь, перемен захотелось? Получил свои перемены?" Ну и вот куча нецензурной брани, просто унижали нас по полной программе, психологически и физически.

Под утро нас только подняли с забора, отвели уже внутрь этого изолятора, но посадили не в камеру, а положили на колени на бетонный пол с завязанными за спиной руками. Там также продолжали избивать. Сидели мы там, лежали до того момента, пока нас не повели к следователю. То есть следователь уже с ходу начал предъявлять мне обвинения в массовых беспорядках, [говорил] о том, что я отсижу 12 лет, если не сдам своих подельников – каких-то 30 человек, которые меня уже сдали, – и я могу спасти свою жизнь, получить административку, только сдав кого-нибудь в ответ. Я, естественно, сказал, что я ничего не знаю об этом, потому что так и есть. Тогда он мне сказал: "Ну ты сам выбрал свою судьбу". Но я отказывался, я начинал уже кричать о том, что мне нужен адвокат, что я хочу, чтобы они позвонили в посольство. И когда я уже начал кричать, меня просто вышвырнули оттуда и отвели в другое помещение, в котором я последний раз, можно сказать, виделся с Артемом.

Там били, там был очень жестокий сотрудник милиции, который просто приходил, лупил нас за то, что мы просто меняли свое положение тела, то есть как-то пытались поправить руку, ногу, потому что все затекало ужасно, [а лежали] на бетоне, то есть бетон резал и колени, и локти, и кисти. И из-за того, что мы как-то пытались поменять свое положение, он бил за это и говорил, что "если кто-то еще шелохнется, я буду сейчас смотреть по камерам, и тот получит еще больше". И реально он возвращался и лупил: и для профилактики остальных, и тех, кто двигался.

Нам не давали сходить ни в туалет, ни попить воды – ничего вообще. Воду дали где-то под вечер, прямо перед самым моментом [моего освобождения]. Дали одну бутылку воды на 40 человек двухлитровую.

С таким зверством, правда, я даже в России не сталкивался ни разу. То есть там они поступали очень жестоко, я не знаю, они не видели в нас людей, не думали вообще, что с нами будет, то есть относились к нам ужасно. Ни о каких правах человека там вообще речи не было. Когда мне сотрудник белорусского МИДа давал документы о депортации, я спрашивал: "А где Артем? Почему он находится внизу? Мы приехали с ним вместе". То есть я очень настаивал на том, чтобы его позвали сюда и также дали ему эти документы, чтобы мы с ним вместе уехали. На что он мне просто сказал, что "по нему информации нет никакой, а ты проваливай, пока жив-здоров".

И дальше, когда мы уже встретились с нашими дипломатами в посольстве, я задавал им этот же вопрос: почему не эвакуируют Артема. Он находится все там же. На что они тоже сказали, что у них нет информации о нем, но быстро созвонившись и решивши этот вопрос, мы поехали назад, его пытались эвакуировать. Реально мы прождали возле этого ЦИПа около двух часов, но его почему-то так и не отдали нам. То есть нам в экстренном порядке пришлось уезжать уже из Беларуси, потому что нам дали до 24 часов время. Почему его не отдали, я до сих пор не понимаю.