Вы здесь
Realpolitik и идеология в бокале современности
Немецкий слоган Realpolitik давно уже превратился в тот сорт банальности, которая тем и ценна, что она привычна и неоспорима. И вспоминают о нем довольно редко опять же оттого, что у него бородатый стаж. А историческое подтверждение стабильно в своих масштабах и динамике.
Для тех, кто не в курсе, напомню, что сам термин возник еще в середине 19 века. Его придумал в 1853 немецкий историк Людвиг фон Рохау, а в политический обиход запустил куда более известный соотечественник Бисмарк. Именно он неоднократно практически демонстрировал принцип, согласно которому не иделогия, а объективные обстоятельства и вытекающая из них целесообразность диктует поведение действующего политика-управленца.
Суть же идеи, транслируемой им, тоже достаточно проста. В самом концентрированном состоянии она состоит в том, что Политик, переходя из стадии борьбы за власть, и становясь Управленцем ( президентом, премьером, министром и т.п. ), перестает быть им идеологически. Потому что выясняется, что реальное управление страной (регионом) и ее населением неэффективно, да порой и невозможно, если руководствоваться только постулатами своей партии. И после прихода к власти вожди и высшие чины партии , оказавшись у власти, транслируют решения и целые политические курсы, иногда частично, а иногда и кардинально расходящиеся с ее идеологией и методами. Например, ставленник либералов начинает ужесточать налоговый режим, а премьер-социалист смягчать.
Из литовской прозы яркий тому пример, как правое, консервативно-либеральное правительство Андрюса Кубилюса, пришедшее к власти под Новый 2008-й год, повысило подоходный налог, отменило почти все льготы по НДС, и на 5 процентов увеличило налог на авторские доходы. А ведь «правым» положено снижать налоги. Причина более чем очевидна: социалистическую тактику продиктовал в данном случае экономический кризис, побудивший ответственных политиков «затянуть пояса».
И, напротив, правительство соцдемов, возглавлемое в первой половине нулевых Альгирдасом Бразаускасом, порой проводило столь «либеральную» политику, что ей возмущались и критиковали «слева» даже консерваторы.
«Право руля» - «лево руля»!
Если взять ретраспективу размером с век, и взглянуть на динамику политологических воззрений, то мы увидим историю многих и существенных перемен. Но если все же выделить самые кардинальные, то это – теория конвергенции. То есть осадок эволюционного процесса, осмысленного и описанного плеядой экономистов и социологов в период 40-60-х годов ( П. Друкер, У. Ростоу, Р. Арон, Дж. Гэлбрейт). Суть его, как известно, состоит в том, что под влиянием множества факторов, в том числе и милой уху коммуниста «классовой борьбы», дикий классический капитализм превратился в общество «рыночной экономики», в котором социальные противоречия регулируются и разрешаются благодаря гибким механизмам государственного устройства. Через борьбу и смену партий и их взаимодействие в парламентах. Или, говоря более обще и образно, путем слияния, взаимопроникновения капитализма и социализма.
Одним из атрибутов конвергенции является и превращение пестрой, но фиктивной многопартийности в реалите в виде двухпартийности, представляющей полюса политического континуума. И уже своей органической взаимосвязью в единстве политического организма в принципе уравнивающих «правых» и «левых» в правах на сущестование. Да и самой их необходимости и неизбежности. Это тот случай, о котором речь шла в прошой статье, когда аналитик индифферентен к обеим полюсам. Ровно до тех пор, пока он не становится практикующим политиком.
Впрочем, применительно к этим новым политологическим веяниям Realpolitik внесла свои коррективы и в поведение «практикующего политика». А именно: если еще в начале 20 века считалось, что политик-трибун (лидер партии) и политик-управленец(президент, премьер) должны быть последовательными и верными проводниками партийной идеологии. То сегодня эти представления сохраняются лишь на уровне демагогии. А в неформальном обиходе, да и в политологии стало нормой понимать и признавать, что реальной жизнью руководят не идеалы и принципы, а стечения конкретных условий и обстоятельств. Отсюда культ профессонализма, понимаемого как багаж знаний и опыта практического характера - инженерные, экономические, юридические, информатикационные и т.п. Потому-то политик–идеолог заканчивается, как только он становится за руль управления. И его мудрость и профессиональный талант проявляется и зависит от того, насколько он способен понимать динамизм и диалектику «правого» и «левого» руля.
Это становится часто основанием для нигилизма – утверждения, что в рыночных системах партии вообще утрачивают свои окрасы и только маскируются под отличия. На самом деле это не совсем так. В чем они, действительно, сходятся, так это в том, что признают фундаментальные основы рыночного устройства – частную собственность, разделение властей, свободу слова, многопартийность, парламентаризм и т.д. В этом, в частности, социал-демократы кардинально отличаются от социалистов, исповедующих коммунистическую доктрину. Но как конкурентные политические силы они сохраняют свои акценты и в ориентации на электораты, и в пакетах идей и методов.
Третья сила
Но...Приходится все же признавать, что чем дольше дихотомные политические пары сменяются у власти, тем больше они теряют различия и сливаются в глазах избирателей. Классический пример тому – американские республиканцы и демократы, назвать десять отличий между которыми непросто нынче даже опытному политологу.
И тогда люди либо привыкают к такому положению. Либо ищут «третью силу». И в ответ на спрос появляется предложение в лице новых партий и лидеров. Это мы наблюдаем в Литве, где за неполных три десятилетия наплывает уже третья волна такого рода перемен. Но в сущности при этом меняются только вывески: политическое содержание остается более менее неизменным. Ну и, пробуются новые люди, лидеры. Поступает свежая кровь. И в этом уже содержится польза и прогресс.